— Около часа, — отвечает он, не глядя в мою сторону, и следом предлагает: — Могу выбрать маршрут подлиннее, через город. У тебя будет время познакомиться с Л.А. и окрестностями.
— Хорошо. — Согласию не хватает толики энтузиазма, но Влад то ли не замечает моего изменившегося настроения, то ли притворяется, дабы сгладить углы.
Разговор между нами угасает. На протяжении всего пути я и правда беспрерывно смотрю в окно, однако образы остающихся позади улиц — от сияющих благополучием и красотой до серых и унылых, — затронув лишь поверхность сознания, исчезают. Я думаю о другом.
О том, какая жизнь ждет меня в доме, что я не могу представить. О том, как мне стоит себя вести, что говорить и делать сейчас и потом — когда терпение Влада истончится, сменится усталостью и разочарованием.
Так ведь бывает: в Интернете полно историй, не ставших основой для мелодрам, — достаточно зайти дальше, чем первая страница результатов из поисковика.
Я боюсь. Как того, что Влад очень быстро перестанет видеть во мне свою жену, так и того, что он захочет вернуть наши прежние отношения раньше, чем я что-нибудь вспомню.
Вскоре покинув пределы городских улиц, большую часть пути мы едем вдоль немного извилистого шоссе. Вид перед нами открывается завораживающий, и даже небольшая пробка в районе знаменитого пирса Санта-Моники уже не вызывает особого раздражения.
С восторженным интересом я смотрю на песчаные пляжи и сверкающую под солнцем бескрайнюю гладь Тихого океана и улыбаюсь воплотившейся мечте: может быть, за позабытые двенадцать лет я успела насмотреться на океаны до тошноты, но сейчас наша встреча — первая. А чувство счастья — самое настоящее.
Разнообразие природы, дома местных жителей — расположившиеся и внизу, у берега, и возвышающиеся на холмах, — лица водителей и пассажиров проезжающих мимо автомобилей, надписи на вывесках ресторанов, кафе и отелей, — я пытаюсь охватить взглядом все и сразу, памятью и сознанием уловить суть этих незнакомых мест. Искрящаяся в крови эйфория заставляет меня елозить на кожаном сидении и вертеть головой по сторонам.
Боковым зрением я случайно замечаю, что Влад уже не следит за дорогой с прежней безотрывной внимательностью. Он смотрит на меня.
— Что такое? — озадаченно спрашиваю я, не сумев разобраться в отражающихся в его глазах эмоциях.
— Ничего. — Он отворачивается, меняет положение рук на руле и делает пару наклонов головой вправо и влево, медленно разминая шею и плечи.
— Ты хотел что-то сказать? — продолжаю я добиваться ответа. — Ты так смотрел…
— Как?
— Не знаю, — произношу я неуверенно, от неожиданности стушевавшись. — Очень внимательно, наверное.
Влад хмыкает.
— Может быть.
— Так почему?
Молчание длится всего несколько секунд, но поза моего мужа, не сдвинувшегося ни на миллиметр, как будто разом становится закрытой, напряженной. Его голос, однако, звучит легко и даже непринужденно:
— Не ожидал, что уже сегодня ты будешь улыбаться.
— Разве я так редко улыбаюсь?
Влад неопределенно качает головой.
— Не в этом дело.
Пояснений не следует, но, кажется, я догадываюсь о смысле несказанного: в моей нынешней ситуации легко зациклиться исключительно на проблемах и страхах.
— У меня просто только что сбылась мечта, — признаюсь я, шутки ради добавив флера загадочности своему тону.
На самом деле говорить с Владом о чем-то личном — даже таких мелочах, — мне пока неловко. Помогает только разумное понимание: вряд ли мой муж не знает о моих сокровенных мыслях и планах.
