Озвученный Владом ответ все еще меня не устраивает: безопасность безопасностью, но я хочу знать детали своей недавней жизни. Утаивание информации, на мой взгляд, явно выходит за границы адекватной заботы.
— Хорошо, — произношу я ровно вопреки рвущемуся наружу несогласию. — Мы поговорим об этом позже. Я не могу находиться в неведении. И не хочу.
В выражении лица Влада почти ничего не меняется, но скрыть недовольство полностью ему тем не менее не удается: мне очевидны и напряженность мимики, и тяжесть потемневшего взгляда.
— Не вижу смысла обсуждать то, о чем ты ничего не помнишь, — возражает он. — К тому же, я вряд ли смогу просветить тебя на сто процентов: ты мало говорила о работе.
— Да? — прищуриваюсь я с сомнением. — Почему же ты тогда так уверен, что мне ничего не угрожает, если не в курсе ситуации?
— Я твой муж. Этого мало? — не выдерживает он.
— Не знаю! — Мой голос становится выше. — Я. Не. Знаю. Неужели так трудно понять? Ты мой муж, это я знаю. Но не помню! Я ничего не помню! — выдыхаю я сбивчиво; тревожное буханье поднявшегося к горлу сердца вызывает спазм.
— Прости. — Влад приходит в себя первым и кажется искренне сожалеющим. — Я пытаюсь сделать как лучше, но получается хреново. Ты мне не доверяешь. — Он досадливо хмыкает и перекатывается с пятки на носок, раздумывая. — Не знаю, что с этим делать.
— Да. — Мой гнев постепенно затихает. — Не доверяю. Хуже всего, что в моей жизни — в той, которую я помню, — не было никого, кому я доверяла. У меня нет родных, нет близких друзей — или я сейчас их не помню, — на что прикажешь мне ориентироваться? Каждый проведенный здесь день я пытаюсь об этом не думать, потому что иначе у меня поедет крыша. А если я никогда ничего не вспомню, то… — Меня вновь захлестывает уже до дрожи знакомая паника на грани смертельного отчаяния.
— Кристина, — произносит Влад с удивительной теплотой. Я поднимаю на него растерянный взгляд. — Я все сделаю, чтобы помочь тебе вернуть память. Любые клиники, врачи, лечение — все будет. У меня есть деньги и возможности, ты ни в чем не будешь нуждаться, я обещаю тебе.
Его слова закутывают меня в умиротворяющий кокон. Словно зачарованная я наблюдаю за тем, как Влад подходит ближе и, проигнорировав стоящее у кровати кресло для посетителей, опускается на корточки. Медленно, позволяя мне осознать его намерения, он с осторожностью берет мои вечно холодные ладони в свои, теплые и широкие.
— Но что… что если я никогда ничего не вспомню? — Флер спокойствия покидает меня слишком быстро. — Что будет тогда?
Наши с Владом взгляды пересекаются. Впервые на моей памяти он настолько рядом, что мне удается по-настоящему рассмотреть радужку его глаз — оказывается, вблизи они не такие уж и темные, а скорее редкого дымчато-серого цвета с голубоватым подтоном, — и изучить черты его лица.
Он и правда поразительно красивый мужчина с производящей давящее впечатление внешностью, но именно сейчас в нем нет былой жесткости. В это мгновение я вижу того, кому можно довериться. Думаю, таким его видела та моя версия, что вышла за него замуж.
— Для меня ничего не изменится, — отвечает он на мой вопрос, и в его тоне и правда не уловить сомнения. — Ты останешься моей женой.
Наверняка, теперь стоило бы закончить с обсуждением гипотетических ситуаций, но меня словно дергают за язык черти:
— А если я не смогу полюбить тебя заново?
