Это не испортило настроения, напротив, мы отдали дань дурным идеям и пошли обедать в фуд-зону на верхнем этаже торгового центра. Оле захотелось съесть какой-нибудь жуткий тошнотик, и она действительно заказала сосиску в тесте, заявив, что это напоминает ей молодость. То есть времена пятилетней давности.
Я ненавидел шопинг, но отдавшись этому бестолковому занятию с головой и потерпев фиаско, я хотя бы имел право заявить «ну, я же предупреждал».
Мы строили планы на вечер. Было бы хорошо купить две бутылки сухого красного вина, вытащить в сад кухонный телевизор, кресла и небольшой столик, разложить на нём сыры и охотничьи колбаски, замотаться в пледы и смотреть какой-нибудь бесконечный сериал. Оля голосовала за «Игру престолов», я склонялся к Breaking Bad. Оля была не прочь посмотреть старый советский фильм, но здесь наши вкусы расходились, потому что ей нравились комедии, которые я не выносил, а я любил меланхоличные картины вроде «Доживём до понедельника».
– Под вино хорошо пойдёт «Ирония судьбы», – сказала Оля.
– Я тебя умоляю. В конце мая это нонсенс. Это как холодец в Таиланде.
– О, холодец! – оживилась Оля, откладывая свой тошнотик. – Давай заедем в «Эверест» и купим холодец. Там отличный холодец. И будем есть его с васаби и французским вином под советский фильм. Отличное сочетание?
– Да. Я тогда возьму какао с чипсами и поиграю в тетрис.
– О! А можно ещё включить Queen. Точно. О, давай Live Aid 1985 года, там Queen тоже были!
– Это уже теплее.
– Тогда надо колонки вытащить. Точно. Обставим всё колонками и включим на полную. Хеееей-ооо! – выкрикнула она, подражая Меркьюри. – Хей-о-хей-о-хоооо!
– Может быть, Nirvana Unplugged in New York? – предложил я.
Оля питала слабость к Кобейну.
– Круто!
Мы направились к выходу из торгового центра, фонтанируя идеями. К полудню толпа стала гуще и как будто злее. Недалеко от выхода мы наткнулись на Савву.
Мы вышли на него в той безнадёжной манере, которая лишает шансов увернуться от взгляда. Поток людей впереди вдруг расступился, обтекая киоск. У киоска стоял Савва и смотрел прямо на нас. Мы напоролись на этот взгляд, как напарывается на льдину корабль.
– Привет, – сказал я громко.
Он едва заметно улыбнулся и ответил:
– А, здрасьте.
Савва не показывал ни радости, ни тревоги. Он был одет в кожаную мотоциклетную экипировку. Расстёгнутая куртка придавала ему довольно отчаянный вид.
Оля тоже не потеряла лица. Секундное замешательство она разбавила вопросом:
– Ты как здесь?
– Товарища жду, – ответил он в ленивой, располагающей манере, которая неизменно вызывала у меня зависть. – А вы чего? Шопились?
– Да, – ответила Оля. – Неудачно. Ты не женился ещё?
– Не-а, – ответил Савва так же нехотя. – У вас как? Хорошо всё, я смотрю.
Он кивнул на жалкий пакет, который я тащил в руке. В пакете были батарейки для Васькиной игрушки и единственная блузка, которую Оля решилась купить. С этим обвисшим пакетом я, должно быть, выглядел как-то особенно жалко; по крайней мере, это можно было прочитать в лице Саввы, что было особенно болезненно из-за его вполне честного равнодушия к моей персоне.
– Нормально, – кивнула Оля. – Ладно, мы пошли.
В последней фразе мне померещилась незаконченность, миллисекундная пауза, которой Оля надеялась продлить разговор.
– Пока, – произнёс Савва торопливо, устремляясь куда-то наискосок от нас к выходу на парковку. У дверей его встретил ещё один байкер.
