– Ишь, как складно выучила, – пробурчал доктор. – Да не бойся, я на пять минут отойду, надо рецепт для госпожи Растопчиной подписать.
Голос эскулапа начал отдаляться, а торопливое топанье каблучков говорило, что сестра милосердия устремилась следом.
– Эй, – подал голос Благой, – Повязку с глаз снимите… не то и шокер вам не поможет… – ему внимала тишина. – Разнесу все к чертям собачьим! – сделал еще одну попытку, но только голосом, не шелохнулся – помнил про осторожность.
Минут через десять – не через пять, как обещал, вернулся Модест Генрихович и, судя по звукам, не один: шуршало и топало (Матвей призадумался) … не меньше пяти пар ног. Делегация целая…
– Ну-тес, посмотрим, – деловито оповестил доктор, привнося под нос Благолепову аромат лавра-вишневых капель. – Матвей Артёмович, я сейчас сниму повязку, но вы дадите слово, что откроете глаза только, когда я разрешу.
– Если Словом разбрасываться по таким мелочам, обесценится сама сущность этого понятия, – сухо ответил Благолепов. – Я не открою глаз без вашего разрешения. Этого будет довольно?
– Посмотрим… – в голосе доктора сквозило сомнение.
«Интересно, а что здесь было в прошлый раз?» – подумал Матвей уже как-то привычно – будто втянулся в происходящее и стал не статистом в пьесе абсурда, а её полноценным участником.
Давление на глаза прекратилось, и Матвей непроизвольно дернул веками, собираясь открыть их. Сдержался, ведь обещал…
– Хорошо, хорошо, – подбодрил доктор, – сейчас я сделаю вам инъекцию… Нет-нет, не в склеру – думаю, обойдемся в этот раз без них. Просто в мягкое место.
Благой подумал, что неизвестное количество неизвестных индивидуумов вокруг напрягает, и предупредил:
– Модест Генрихович, самое мягкое место у меня – плечо.
– Голубчик, я и с прошлого раза это запомнил, – поспешно откликнулся эскулап.
Укол был болезненным.
– В ягодицу было бы легче, – оповестил докторишко, заметив, что пациент сморщился. – Сейчас минут через десять мы попробуем открыть глаза, а пока ожидаем, решим практический вопрос. Екатерина Артёмовна настоятельно просила отправить с вами сестрамилу.
– Обезьяну, что ли? – не понял Матвей.
– Но почему, сразу, обезьяну? – обиделся доктор. – Они все вполне симпатичные дамы. Здесь четыре сестромилы, все они выразили согласие поработать у вас некоторое время.
До Благого дошло: сестромила – сокращенное от сестры милосердия.
– Не нужно никого, – буркнул Матвей.
– Боюсь, это непременное условие вашего возвращения к нормальной жизни, Матвей Артёмович.
– Кто постановил?
– Сестра ваша, Екатерина Артёмовна.
– Она обладает таким правом? – подумав, решил прояснить ситуацию Благолепов.
– В рамках подписанного вами контракта о неукоснительности лечебного графика. В начале вашей болезни вы дали «карт бланш» на осуществление всех необходимых процедур, а гарантом этих обязательств поставили Екатерину Артёмовну.
– Это я дурака свалял.
– Это было моим непременным условием, иначе ничего у нас с вами не получилось бы. А сейчас, смотрите, мы сумели предотвратить рецидив «малой кровью». А если бы вы, Матвей Артёмович и дома неукоснительно придерживались моих назначений, никакого рецидива и не случилось бы. Поэтому, вы выбираете сестромилу, и дело с концом!
– Тогда придется их ощупывать! – усмехнулся Благой, окончательно определив, что с ума нужно сходить весело. – Глаз открыть вы мне не позволяете… Должен я хоть как-то оценить ваших протеже.
