– Как, говоришь, замминистра звали?
– Вышгородский Сергей Владимирович.
Благой улыбнулся: раскатать замминистра с такой фамилией у Катеньки было полное право – жених он её, несостоявшийся.
– Я ничего этого не помню, – сказал Матвей, потому что ничего этого и не помнил – не было такого в его жизни! – А Катерина мне ничего такого не рассказывала.
– То, что вы не помните – объяснимо: стресс, повышенная возбудимость… да и дозу вам снотворного вкатали лошадиную. Екатерина Артёмовна не рассказала – её выбор. А другие и рассказать не могли – уволили всех.
– Ну, ты ведь знаешь, и весь медперсонал знает, как я успел понять.
– Такие истории распространяются сами собой – фольклор местный, этого не избежать. Рассказывают полушепотом и передают из поколения в поколение, еще и приврут по ходу… А то, что я вам так подробно… так это Модест вчера всех собрал и поведал «подлинную историю» – так и выразился. Чтоб понимали всю серьёзность ситуации, лишнего не болтали, ну и не противоречили вашим закидонам.
– Тебя послушать, выдержки у меня – ноль.
– Неуравновешенность вашей психики очевидна.
– Ухватов, хорош лепить горбатого, – разозлился Благой. – Меня Шукюр расстреливал, я бровью не повёл! – а ты про нестабильность моей психики втираешь.
– Кто такой Шукюр? – поинтересовался практикант со скучающей вежливостью.
И так он это произнес, что Матвей уверился, наконец, – нет никакого сна! нет никакого розыгрыша! Есть факт: Матюха Благой – в конкретной реальности, и реальность эта далека от привычной его жизни, как Земля от Альфы Центавры расстоянием размером в 4,36 световых года.
И что делать? Посыпать голову пеплом… рвать волосы на макушке? Благой жестко усмехнулся – принять, как данность! – жить. И не ставить под сомнение свою правомерность существования в качестве Матвея Артёмовича Благолепова. На вопрос Ухватова про Шукюра он не ответил: может быть, ЗДЕСЬ и нет никакого Шукюра…
На пороге их встретила Катерина и, вместо приветствия, спросила удивленно:
– Модест Генрихович не прислал помощницу?
Матвей, определив направление по звуку, чмокнул сестру в щеку (и не промахнулся – три года тренировок не прошли даром!) и поправил:
– Сестромилу – обезьяну такую…
– Какую еще обезьяну? – растерялась сестра.
– Обезьяны нет, есть – обезьян… Павел Петрович Ухватов, – весело расшаркался Пашка.
– Да ну тебя! – рассердилась Катя на брата. – Вечно балаган устроишь… Вы – медбрат? – голос сомневался.
– Он – без пяти минут доктор, не обижай его, Катя. Лучше придумай, где его разместить.
– Не поняла…
Чего она не поняла? Он не понял, чего она не поняла и, решил пояснить свою мысль, добавив категоричности в тоне, чтобы не возникло сомнений в неоспоримости его предложения.
– Ближе ко мне, Катя, чтобы парень мог выполнять свои обязанности в полном объеме.
– Да, – подтвердил Ухватов, – так было бы удобнее. Первое время придется закапывать глаза и в ночное время.
– Как скажешь, но ты же знаешь: на твоём ярусе только одно свободное помещение – кладовка, которую ты не позволяешь мне привести в порядок уже много лет. Чтобы освободить её понадобится месяц и десяток наёмных рабочих.
Благой вздохнул:
– Решим это завтра, Айболит обещал, что завтра я буду полноценно зрячим. Смогу сам оценить обстановку. А сегодня брось парню тюфяк у моей кровати, небось не принцесса-на-горошине.
Екатерина фыркнула рассерженно:
– Не люблю твой армейский юмор! Не беспокойтесь, Павел Петрович, я придумаю что-нибудь, а завтра уж Матвей Артёмович сам…
