– Гужевой транспорт, – сказал он с выражением «надкушенной недозрелой антоновки» на лице. – Этого мне не пережить… Катя, я застряну в этой спичечной коробке. – Он кивнул на короб пассажирской повозки, весьма симпатичной, кстати, со всеми подобающими украшениями, окошечками и занавесками.
– Не будь ребёнком, – хладнокровно возразила сестра. – Ты знаешь, места там достаточно.
Матвей придвинулся к сестре вплотную и прошептал на ушко:
– А мой личный обезьян, как же?
– Ему придётся сесть с форейтором, – так же тихо ответила Катерина.
– Нет. Это невозможно, что люди скажут? – возмутился Благой громко и снова тихонько прошептал. – Может, мы с ним своими ножками, бодренько – раз, два, раз, два. Думаю, быстрее получится, чем на несчастных животных.
– Наша конюшня – лучшая в городе, и лошади наши хорошо содержатся. Отчего они несчастные, Мэтью?
– Да от того, что я не люблю ездить в коробушках, как царевна-лягушка! – вспылил Матвей, взмахивая руками.
Екатерина Артёмовна смягчилась:
– Я тоже не люблю, но по этикету мы должны показать, что имеем собственный выезд. У входа будет пресса, мы должны выйти из кареты, а они заснять.
Матвей взглянул вдаль проезжей части, наполненной автомобилями разных фасонов и цветов.
– Чем плох автомобиль? – поинтересовался сухо и тут же догадался. – Тем, что есть у всех и каждого, не так ли? А гужевой транспорт – только у избранных! Это снобизм, дорогая.
– Не я это придумала, таков этикет. Даже Великий князь сегодня приедет в карете.
– Сочувствую и ему, и тебе. Даже не сходя с этого места, вижу, что на дороге эта кавалькада будет плестись со скоростью беременной черепахи.
– Тут ты прав. Выделенной полосы передвижения для нас не предусмотрено.
– Катя, к чертям! Я на этом не поеду.
– Ладно. – проворчала Екатерина. – Пройдешь дворами, действительно – путь короче. Знаешь, кофейню в проулке у Благородного собрания? Там тебя ждать буду, или ты меня там ждать будешь… как повезёт. Оттуда подъедем в экипаже – вместе!
– Вот видишь, выход всегда есть – только захотеть! – восхитился Матвей и помог сестрице войти в малиновое чрево кареты.
В след отъехавшему экипажу Пашка кивнул головой:
– Зря отказались. Я бы с удовольствием прокатился в такой исторической атрибутике.
– Тебе все равно там места не было, – буркнул Матвей. – Бежал бы сбоку, как шелудивая собачонка… Скажи лучше, ты знаешь, как пройти к этому Благородному собранию? Я – не знаю.
– Вот тебе – на тебе! – возмутился Ухватов. – Я тоже не знаю.
– Доставай своё мобильное устройство, – посоветовал Благой. – Что там у тебя есть? Какой-нибудь пешеходный навигатор: «Яндекс. Карты», ДубльГис, на худой конец…
– Ну, эт у в вас в Европах, должно быть, такие навороты, – Пашка достал из кармана круглый диск в пластиковой белой оболочке, чем-то щелкнул и закрепил на запястье. – У нас просто – «Иду домой». Куда, сказали, идти надо?
– Ты слышал – Благородное собрание.
– Это у Центрального фонтана, что ли?
– У вас, что здесь – несколько Благородных собраний? Если так, пойдём к каждому.
– Матвей Артёмович, я чего-то не понимаю? Вы знаете, где чествовать вас будут?
Благолепов положил руку на плечо собеседника:
– Самое время прояснить ситуацию, Ухватов. Пойми и прими: провалы у меня в памяти. И об этом никому знать не нужно, особенно Екатерине Артёмовне. Без твоей помощи мне не обойтись, поэтому знай: если я говорю, что не знаю, то я – не знаю. Если говорю: не помню, то я – не помню.
