– Взгляни, Машенька, это – он.
Человек в легком сером плаще, чуть развернул свою спутницу в пелеринке такого же светло-серого цвета, из-под которой пушились воланы длинной светло-жёлтой юбки. Взгляд его был направлен на Благолепова.
Женщина, сияющая молодостью, улыбнулась, играя ямочками щёк:
– Кто?
– Мужчина, ради которого Эльжбета Завадская готова была лишиться рассудка.
– О! – Машенька близоруко прищурилась, вглядываясь. – Он красив.
– Говорят, что красота – далеко не единственное его достоинство.
– Говорят? Ты с ним не знаком?
– Скажем так, он не был мне представлен, но я его видел… единожды, при обстоятельствах для него неблагоприятных, из которых он вышел с достоинством.
Весёлый смех разлетелся в воздухе колокольчиком:
– Дмитрий Николаевич, сказать так о человеке – всё равно, что ничего не сказать!
– Ты хочешь посплетничать?
– Умру сейчас от любопытства! Ты же не допустишь, чтобы твоя невеста скончалась от недостатка информационного потока?
Великий князь Дмитрий Николаевич приобнял Марию Аксёнову и мимолетно коснулся устами нежной щёчки:
– Спрашивай.
– Выходит, слухи, что Эльжбета была увлечена офицером службы безопасности дипломатического корпуса не беспочвенны?
– Скорее – да, чем нет. Его заставили уйти в отставку – это самый весомый аргумент в пользу достоверности истории. И одновременно, это – самый весомый аргумент против.
– Как же так? Ты меня запутал.
– Случилось, я присутствовал при разговоре консула с Благолеповым. Совершенно случайным образом, мне позвонили, я вышел на террасу. Тут и пришел Благолепов. Консул был в двусмысленном положении: вроде бы, слухи… которые беспокоят императора, и которые рекомендуют пресечь кардинальным способом. Он потребовал от офицера объяснений, прямым текстом – без всяких иносказаний. В этом, считаю, был прав – ситуация требовала конкретики. А Благолепов оправдываться не стал: посчитал унизительным … Сказал два слова: «честь имею». Но как сказал, Маша! Консул тут же пятнами пошел, приказ достал и подмахнул с горячей руки, и приписку сделал «вступает в действие с момента подписания». И сказал железно: «Вашу просьбу об отставке по состоянию здоровья я удовлетворил. Потрудитесь облечь вашу устную просьбу в письменный документ». Благолепов написал. А консул опять: «Конкретизируйте ваши последующие действия». И получил отпор.
– По роже схлопотал? – Ужаснулась Мария.
– Можно сказать и так: Благолепов приказ забрал и спокойно ответил: «С этой секунды, как лицо частное, никому отчета в своих поступках и намерениях давать не обязан. Дозвольте удалиться». Консул смутился, а мне пришлось сделать вид, что я ничего не слышал.
– Но ты сказал, что Эльжбета была готова к безумствам?.. Твои слова не могли возникнуть из пустого места, слишком они важны своей оценочной стоимостью.
– Я заинтересовался моментом, не скрою… И кое-что мне удалось узнать. Вечером Рафал пришел к Завадской и застал её в дорожных сборах. Спросил: «Уезжаешь? Куда собралась?». И в ответ услышал: «С ним хоть на край света!» После этого горничную выставили за дверь и продолжения ей не удалось услышать.
– Но Эльжбета не уехала…
– Не уехала. Благолепов вернулся в Россию следующим утром, а в генерал-губернаторстве Варшавском было объявлено о помолвке Эльжбеты Завадской и Рафала Каминского.
– Выходит, было предательство…
Великий князь улыбнулся:
– Или хорошо разыгранная шахматная партия умной женщины…
