Я пытался найти тень, но ее не было. Без толку бродил меж машин, огибал сгустки людей, но никого знакомого не увидел. Вдруг в кармане зазвонил телефон. Я взгромоздил сумки у колонны, уселся на парапет, подогнув под себя ногу, прислонился спиной к прохладному камню. Чуть насладился легкими покалываниями невидимых иголок и, не посмотрев даже на номер, ответил.
– Димочка! Ты приехал? – раздался по ту сторону голос мамы.
– Да, уже на вокзале, – ответил я и уже пытался найти в мире серости черную точку. Но вокруг были только автобусы и маршрутки, которые либо выплевывали пассажиров, либо всасывали.
– Сядешь в поезд – отзвонись. И папе позвони. Мы же волнуемся! – щебетала мама, будто бы и не было утренних проводов, растянувшихся настолько, что я чуть не опоздал на автобус.
– Обязательно позвоню, мам. Я пойду, пока, – протараторил я. Мама могла из пятисекундной просьбы сделать трехчасовой разговор ни о чем. Некогда.
– Да, да, Димуль. Мы тебя очень любим! Ой, вот Аленка хочет тебе что-то сказать! – воскликнула мама прежде, чем я успел возразить. Телефон отдали сестре.
– Дима! Я скучаю! – Аленка почти выкрикнула, пришлось даже отвести телефон подальше от уха.
– Да, мартышка, я тоже скучаю.
– А ты приедешь на Новый год?
– Приеду, конечно приеду.
– Точно-точно?
– Точно- точно. Куда ж я денусь.
– А на мой День рождения?
– И на него тоже приеду. Мне пора, Аленк! Потом поболтаем.
После разговора с домом я позвонил папе, как и обещал. И вновь услышал те важные советы, какие обычно дает отец сыну, прежде чем отпустить. Не курить. Не пить, а если и пить, то всегда в компании и только хорошее, не разбавленное пойло. Не якшаться с кем попало. Не прыгать в омут супружеской жизни до знакомства с тещей. И множество других наиполезнейших советов, от которых не вышло скрыться ни дома, ни в пути до остановки, ни на вокзале. И, как мне казалось, потом тоже не выйдет – папа обязательно обязал бы маму передать те советы моему дяде.
Я написал Костику, что добрался без происшествий. В ответ он прислал фотографию носков на фоне телевизора с подписью «Балдею, пока другие ищут статуи». Как-то не очень смешно.
Я бы погрелся в лучах солнца, если бы не пекло так, будто я был яичницей на сковороде, накрытой крышкой. Даже дышать сложно. Нашел в контактах номер, на экране загорелась фотография какой-то статуи, которую Костик вчера нашел для контакта Тони. Идея мне понравилась: и без подписи ясно, кому звонишь.
Тоня ответила только с третьего раза и то – после секунд двадцати висения на линии.
– Да, Дима, слушаю, – сразу же сказала она. Ни тебе «привет», ни тебе «как дела».
– Привет, Тонь. Я тут приехал и жду тебя у главного входа. Ты где?
– Я у «прессы». Подходи, – бросила она и отключилась. Я даже опешил. У какой такой прессы?
Вокруг нет киосков с газетами – их еще год назад приказали убрать. И на картах в телефоне тоже не значилось ничего. Мимо меня, навьюченного баулами осла, проходили студенты и пожилые люди, туристы, будто бы перепутавшие станцию, и люди в костюмах, которые выглядели совсем не к месту. Я совершил круг почета вокруг вокзала, но так и не увидел, где бы могли приторговывать газетами.
Я снова позвонил Тоне, но она даже не удосужилась взять трубку. Я набрал снова, и звонок сбросили. Дрожавшими пальцами я собирался позвонить снова, но не успел. В ответ уже прилетело короткое сообщение:
