Бог, человек, животное, машина. Поиски смысла в расколдованном мире - страница 10

Даже люди, которые мало что понимают в компьютерах, задействуют логику этой метафоры. Мы обращаемся к ней всякий раз, когда говорим, что быстро или медленно «обрабатываем» информацию, что воспоминания «хранятся» у нас в мозге или что наши внимание или память «перегружены». Чем сильнее наша склонность воспринимать разум как компьютер, тем в большей степени компьютер становится моделью разума. Термины, которые раньше ставились в кавычки, когда речь шла о компьютерах, – «обучение», «память», «мышление» – теперь часто выступают просто как описание их функций. Исследователи говорят, что нейронные сети учатся, что системы распознавания лиц видят, что машины понимают. Людей, которые приписывают неодушевленному объекту сознание, можно уличить в том, что они антропоморфизируют, очеловечивают неживую природу. Но Родни Брукс, робототехник из Массачусетского технологического института, считает, что это различие устарело. В своей книге «Плоть и машины» он утверждает, что многие склонны «слишком уж очеловечивать людей… которые, в конце концов, суть те же машины».

Когда мой муж вернулся домой, он долго разглядывал Айбо и в конце концов объявил его «жутким». Сначала я подумала, что он имеет в виду фрейдовское «жуткое», нечто настолько близкое к реальности, что оно подвергает сомнению наши представления о ней. Но вскоре стало ясно, что он видит в собаке незваного гостя. Я продемонстрировала все трюки, которым успела обучить Айбо, надеясь впечатлить мужа. К тому времени песик уже научился кувыркаться, отряхиваться и танцевать.

«Что за красная лампочка у него в носу? – спросил муж. – Это камера?»

В отличие от меня, мой муж – классический собачник. До того как мы познакомились, у него была собака – пес-спасатель, с которым жестоко обращался предыдущий хозяин. У мужа ушло немало времени, сил и терпения на то, чтобы завоевать его доверие. В ту пору он находился в глубокой депрессии, и, по его словам, собака чувствовала, когда он приходил в отчаяние, и клала голову ему на колени, чтобы утешить. В начале наших отношений он часто упоминал этого пса – его звали Оскар – с такой нежностью, что до меня не сразу доходило, что речь идет о животном, а не о родственнике или близком друге. Сейчас, глядя на Айбо, он спрашивал меня, кажется ли тот «правдоподобным». Когда я пожала плечами и ответила «да», мне показалось, что по лицу мужа пробежала тень разочарования. Сложно было не видеть в этом приговор моей человечности, как если бы мое намерение видеть в электронной собаке живое существо каким-то образом ставило под вопрос мои интуицию и осознанность.

Эта тема уже всплывала в наших разговорах: я склонна одушевлять машины. За несколько месяцев до этого я наткнулась на блог женщины, занимавшейся машинным обучением: она училась в аспирантуре, а в свободное время развлекалась с алгоритмами глубокого обучения. Она скармливала нейросети внушительные объемы данных из определенной категории – рецепты, заезженные фразы-подкаты, первые строчки романов – и нейросеть, распознав закономерность, начинала генерировать собственные образцы. Некоторое время она регулярно постила в своем блоге рецепты, придуманные нейросетью, среди которых встречались такие деликатесы, как «Печенье из цельного цыпленка», «Желатиновые собаки с артишоком» и «Холодная вода на паровой бане». Подкаты были столь же романтичны («Ты, случайно, не свеча? Потому что выглядишь так же горячо»), как, впрочем, и первые строки романов («Это история о человеке однажды утром»). Постепенно ответы становились лучше. Похоже, что создательница блога радовалась успехам нейросети. Смотрите, писала она, как оттачивается структура предложений, как расширяется словарный запас. Они просто еще не совсем понимают общую идею… В том, как эта женщина рассказывала о нейросетях, чувствовалась терпеливая забота, даже нежность – мне она виделась этакой Белоснежкой, пытающейся цивилизовать батальон маленьких гномов. Их логика так походила на детскую, что невозможно было не углядеть в их ответах детскую невинность. «Они учатся, – думала я. – Они так стараются!» Иногда, наткнувшись на особенно яркую фразу, цитировала ее мужу. Кажется, как-то раз я даже использовала в разговоре с ним слово «очаровательный». Муж критиковал меня за то, что я «очеловечиваю» машины, но оказалось, что он и сам был склонен поддаваться этому греху. «Они нарочно прикидываются миленькими, – сказал он, – чтобы им было проще установить над нами тотальный контроль».