И я разрыдалась. Так громко, сильно, взахлёб, как умеют только дети. Смотреть со стороны было проще, но все равно сердце стиснула боль. Правда, теперь это была совсем другая боль. Мне жалко было ту девушку, чья жизнь окончилась так страшно. Ещё больше жаль было малыша, хотя он и вовсе не родился. Но с жалостью в сердце уже можно жить.
***
Проплакав так около четверти часа, я почувствовала, что слезы кончились, и я снова могу дышать, хоть и со всхлипами. Я умылась в реке и громко шмыгнула носом.
Ужас миновал. Солнце снова приятно жгло кожу, от воды веяло прохладой, а доски были привлекательно-шершавыми. Я не удержалась и принялась их ощупывать – самозабвенно и больше ни на что не отвлекаясь. Какие же они удивительные! Все эти прожилки, кружочки сучков, дырочки от жуков… А какие прудовики на траве! И водомерки просто гипнотизируют. А вот эту лягушачью икру я хочу лизнуть. Она так блестит…
Брр. Я помотала головой. Что это со мной? Каждая ерундовина затягивает, и руки просто тянутся все пощупать, а язык и губы так и вовсе зудят от желания все тащить в рот. Кажется, я и правда превратилась в ребенка. И это здорово! Я мыслю так же, как прежде, но тело совсем другое. Оно полно жизни, энергии, оно хочет бегать и прыгать, валяться на траве и просто визжать от радости! Нет. От Радости – вот так, с большой буквы. Упоительно.
Наверное, это все-таки рай. В любом случае, я счастлива, что мне дали возможность начать все заново. Я проживу каждый день, каждый час так, чтобы насладиться всем, чем только можно. Я не повторю своих ошибок. Больше никаких депрессий и упаднических настроений. Больше никакого однообразия и решений, принятых за меня чужими людьми. Я уже умирала, мне больше нечего бояться. Разве что повторения…
Нет, прочь из моей головы. Я не допущу, чтобы это случилось со мной снова. Больше никаких мужиков. В прошлой жизни я слишком сильно на них надеялась, а они мною пользовались. Потому все так и закончилось. Не зря же мне дали второй шанс. Эту жизнь я проживу чисто: вот так, в играх, с Радостью. Даже если влюблюсь в кого-нибудь, в постель с ним не лягу. Сдохну как угодно, но не в родах!
Я закрыла глаза и мысленно повторила эту клятву. Никаких постельных дел. Будь он хоть тысячу раз мачо, а я – на пике либидо. Теперь я знаю, чем платят за подобное удовольствие. И я больше не буду платить. Больше никогда. Никаких разочарований, никакой боли. Я проживу новую – яркую и светлую жизнь.
Так, в себе разобрались. Чудесно. Теперь бы еще узнать, как я сюда попала и где мои родители. У меня ведь должны быть родители? Или что там говорил тот гад, что пытался меня утопить?
Я огляделась. От мостков вверх по заросшему густой травой берегу тянулась узкая тропинка. Я пошла по ней. Босые ноги все чувствовали, но идти это не мешало. Я взобралась наверх и увидела край деревни или города - множество тёмных изб, то ли измазанных глиной, то ли просто забрызганных грязью. Крыши были покрыты где тесом, где соломой, а где и вовсе дерном. У ближних домов, маленьких и неказистых, фундаментов видно не было. У тех же, что стояли в глубине городища, срубы стояли на камнях. Между ними был высокий частокол со смотровыми башенками.
Город стоял не на ровном месте, а как будто вырос на суповой тарелке и чуть вылился за ее край: в основном, дома стояли на высоте, но в центре была ямка то ли с прудом, то ли с озером. На противоположной стороне "тарелки", на холме расположилось богатое поместье, со множеством пристроек и большим внутренним двором. В отличие от тёмного и грязного городища, оно было чистым, но выглядело очень холодным. Центральное здание так и вовсе было каменным с черепичной крышей.
