Делать нечего: приоткрываю дверь ровно на пять сантиметров и осведомляюсь:
– Что вы хотели мне сказать?
– Спасибо за вчерашнюю помощь, вот что, – отвечает девушка с благодарностью во взгляде. – Я, кажется, немного перебрала, не рассчитала силы, так сказать, и потому рада, что рядом было кому обо мне позаботиться. – И неожиданно спрашивает: – Это ведь вы обо мне позаботились, не так ли? Я совершенно ничегошеньки не помню, – кается с виноватым видом.
Не может мне так повезти... Ушам, что говорится, не верю! Элла Вальц не помнит, как свалила меня на постель и поцеловала?!
– В самом деле не помните? – с подозрением кошу на нее взглядом.
– Абсолютно не помню. Ничего, кроме... – Она замолкает на секунду, и я невольно перестаю дышать. – … Нашего танца на танцполе в клубе. Потом сплошная темнота...
Я выдыхаю вместе с последним отзвуком ее признания. Если она и обманывает, то делает это на удивление талантливо.
– В следующий раз меня может не быть рядом, – произношу менторским тоном, сдвинув брови на переносице. – Скажите «спасибо», что все обошлось благополучно.
И девушка произносит:
– Спасибо, доктор Бергманн. Вы воистину мой герой!
Последнее определенно стоило бы упустить, однако я милостиво киваю и снова прикрываю разделяющую нас дверь.
Теперь-то уж можно расслабиться по-настоящему... Аллилуйя!
Весь этот день Элла ведет себя на удивление незаметно, и я покидаю рабочее место с ощущением легкой эйфории, давно мной не испытываемой.
В кафе на Эмилиенгассе у нас с Леонардом сговорена встреча – хочется верить, братец не испортит моего радужного настроения своими неизменными выкрутасами. Это, пожалуй, единственный талант, данный ему от природы...
– Здравствуй, Леонард.
– Привет, Фаби.
Брат протягивает руку, и мы здороваемся.
– Извини, немного задержался на работе. Пришлось экстренно дергать прогнивший зуб...
– Ничего, я заказал себе кофе. Кликнуть официанта? – И он услужливо вскидывает руку.
Слишком вежлив, как для простого дружеского разговора, понимаю с тяжелым вздохом, наблюдая за лавированием официанта в нашу сторону. Денег станет просить...
Опять.
– Чем сейчас занимаешься?
– Как дела на работе?
Произносим практически в унисон, и брат кивает.
– Говори первым.
Я пожимаю плечами.
– Все как всегда, если подумать. Протезы, керамика, пломбирование... Сам-то как поживаешь? Чем сейчас занимаешься?
Леонард дергает головой, обхватывает остывшую чашечку кофе обеими руками, и я мысленно начинаю отсчет: «Пять, четыре, три, два, один... Пуск!»
– Я, собственно об этом и хотел поговорить, – поизносит он враз осипшим голосом. – Тут такое дельце подвернулось... Связанное с продажей люксовых автомобилей. Я думал было попробовать – дело по-настоящему годное! – однако для этого нужны денежные вложения, сам понимаешь, а я сейчас на мели...
– Продажа люксовых автомобилей? – Собственный голос сипит почти как у брата. – Ты хоть немного представляешь, сколько все это будет стоить?
– Много, я понимаю. Однако дело стоящее, гарантирую...
– Гарантируешь?!
Надо бы уже нарастить кожу потолще, привыкнуть к звонкам только по случаю финансовой необходимости, ан-нет, все еще верю в чудеса. Мечтатель!
– Дело верное, – повторяет Леонард с напором. – Мне бы только на ноги встать. – И уже с озлоблением: – Не будь таким правильным, черт тебя побери! Жируешь на папочкины деньги, а мне лишний цент одолжить жмотишься.
– Ты не пару центов у меня просишь, тут счет на миллионы... По-твоему, я гребаный миллионер, Лео?! – Волна возмущения так и ударяет в голову. – Считаешь меня обязанным оплачивать каждую бредовую идею, пришедшую тебе в голову? – И уже по слогам: – Я ничего тебе не должен. Отец поделил деньги поровну, и ты это знаешь. Не моя проблема, что ты спустил их запросто так...
