— Он в меня не влезет, — это все, что я способна сказать. Таким он кажется мне большим. Я в себя тут попробовала палец засунуть, так он еле пролез, а тут эта дубина.
— А давай думать буду я, — напряженно выдыхает Володя и словно сам боится.
Вдруг гладит кончиком клитор. Раз, другой. Рукой опирается на стол, пока я держу его плечи. И это все настолько интимно, настолько грязно и неприлично, что хочется отвернуться. Но не могу. Словно загипнотизирована тем, что происходит. Как головка ловко поглаживает сердцевину, снова и снова вспенивая море внутри меня. Словно подготавливая к настоящему шторму.
Но теперь поглаживания чередуются с ужасно пошлыми шлепками, от которых, кажется, брызги летят на его руки, оставляя прозрачные капельки, и я явственно чувствую этот терпкий запах, который забивает запах гари, с которым появился Володя.
И снова гладит, шлепает, словно мучая меня специально, заставляя ждать, предвкушать и бояться неизбежного.
— А может, я ртом? — уже в панике предлагаю, когда шлепки становятся чаще, вызывая острую нехватку воздуха.
— Заткнись сейчас, — только и выдыхает Володя, и я вижу, на какой он грани. Рубашка прилипла к коже, по виску стекает капля, а глаза наполнены таким звериным желанием, что я начинаю паниковать.
И вдруг пружина рвется, и меня словно в воздухе подбрасывает. Я впиваюсь ногтями через рубашку, припадаю лбом к стальной груди, сжимая челюсти, пока скорость ударов члена становится настолько большой, что я чувствую это снова. Оргазм как вспышку света. Оргазм как радость, оргазм как боль. И только я открываю глаза, замечаю, как головка больше не шлепает по клитору, господи, она касается нижней части, словно целуя вход во влагалище, и раздвигает губы до невозможной ширины. И я не могу не смотреть, не могу не ощущать, как она распирает меня изнутри, как бур, готовый проделать себе проход. Медленно и верно важный до невозможности орган толкается в меня, пытаясь протиснуться сквозь тесные стенки, и я чувствую, как вены почти царапают влагалище, как он пульсирует внутри меня. И в какой-то момент член замирает, словно наткнувшись на препятствие, и я чувствую пальцы на подбородке.
Поднимаю голову, заглядывая в жадные глаза, и сокращаю расстояние, целуя Володю. Языки, танцующие танго, отвлекают, но ненадолго. Вспышка острой как игла боли проникает насквозь, сменяя на мгновение удовольствие. Но Володя продолжает целовать меня, слизывать редкие слезы.
— Тише, девочка, в следующий раз больно не будет.
Я обнимаю его как можно крепче, а он проникает в меня еще глубже. Словно до сердца хочет достать. Или уже достал. Сразу где-то там обосновался со своим невыносимым характером и жестким нравом. Но есть в нем одно немаловажное качество: надежность. С ним я чувствую себя как дома. Даже когда по ноге стекает капля крови, а влагалище распирает от его необъятных размеров.
— Ты скоро? — глупый вопрос, нужно дать ему насладиться, но вот сейчас хочется, чтобы все поскорее закончилось.
Володя не отвечает, часто-часто дыша мне в рот, обхватывает пальцами мой затылок и принимается словно на волнах раскачиваться. И скорость толчков, сначала таких медленных и осторожных, возрастает, вынуждая меня целоваться активнее, скрывая режущую боль внутри. Но в какой-то момент и она становится лишь фоном, потому что Володя ускоряется, двигается резко, порывисто, совершая ряд грубых, неконтролируемых фрикций. Словно выполняя обещания и наказывая меня. Снова и снова. Еще и еще. Чувствую, как боль утихает, становится фантомной, зато на ее место приходят сладкие спазмы. И я понимаю, что кончить снова не смогу, но предвкушение от того, что это может случиться позже и еще много-много раз, дает мне силы отвечать на движения Володи. Войти вместе с ним в этот его безумный мир удовольствия, стараться двигаться в унисон, помогая добраться до вершины и совершить прыжок.
