Читать онлайн Анастасия Леманн - Братва из 90-х в Средневековье

Меня зовут Саня Терминатор. Погоняло получил ещё в детдоме, когда после выкуренной пачки сигарет хриплым голосом пообещал вернуться и набить рожу воспитателю Семёнычу. Не то чтобы вернулся, но кликуха прилипла намертво.

В 28 лет я уже имел за плечами ходку по малолетке, три условки и стабильный бизнес на районе. Ну как бизнес — крышевали с пацанами пару ларьков да точку на рынке. И ещё немного решали вопросы для тех, кому нужно было решить вопросы. Всё чётко, без беспредела.

Моя бригада — это четыре отмороженных, но верных кента. Котя — здоровый, как трансформаторная будка, и примерно такой же разговорчивый. В детдоме нас вместе определили. Он меня тогда от старших прикрыл, с тех пор и не разлей вода.

Юра Монгол — мозги нашей бригады. В очках, худой такой, но умный, падла. Два класса МГУ, потом что-то там с общагой не срослось. Вообще, нам повезло с ним. Планы составлял — просто Эйнштейн, только с финкой.

Никитос — молодой, борзый. Весь в наколках, даже на шее. Но шустрый и знал всех на районе. Хочешь найти кого — спроси у Никитоса.

Ну и Ваня Кортавый. Ясен пень, почему Кортавый. Языком шлёпает как бабка в автобусе губами. Зато на машине гоняет так, что гаишники только свистят вслед.

В тот день мы решили отметить удачную сделку. Толик Двоечник наконец отдал нам бабки за крышу, которые задолжал ещё с зимы. Я даже немного горд был — без мордобоя обошлись, культурно перетёрли.

— Пацаны, гуляем! — объявил я, перебирая новенькие хрустящие купюры. — Сегодня первым делом — в баньку. Потом в "Розу ветров". Там бифштексы что надо.

— А потом к девочкам? — спросил Никитос, поправляя цепь.

— А то! — я подмигнул. — У Маринки с проспекта новенькие появились. Говорят, студентки из театрального.

Котя довольно хмыкнул и потёр свою бычью шею. Монгол поправил очки и деловито достал мобильник размером с кирпич.

— Сань, я тогда Людку из бани предупрежу, что мы сегодня подъедем. Чтоб всё готово было.

Ваня Кортавый перебирал ключи от своей девятки:

— Я за гулем, только заскочу к Светке за новой маечкой. Эта уже воняет.

Я тогда не знал, что эта невинная поездка в баньку перевернёт всю нашу жизнь. Знал бы — может, и не поехал. А может, и поехал бы всё равно. Хрен его знает.

Сауна у Людки была что надо — с мраморной парилкой и прочими фифи-мифи для солидных пацанов. Два бассейна, комната отдыха с кожаными диванами, холодильник с пивасиком. Мы там не первый раз были, так что всё как родное.

— Ну что, братва, за успех! — сказал я, разливая водку по рюмкам.

Мы синхронно опрокинули первую. Потом вторую. Потом как-то всё завертелось.

Я на спор с Никитосом нырнул в бассейн прямо из парилки. Монгол травил байки про то, как его чуть не взяли в разведку, но он отказался по идейным соображениям. Котя молча жрал солёные огурцы и время от времени ржал.

А потом появилась она.

Я как раз выбирался из бассейна, когда в комнату отдыха вошла незнакомая тёлка. Не из Людкиных обычных — те все были крашеные блондинки с наращёнными ногтями и силиконом в губах. Эта — совсем другая. Худая, бледная, с длинными чёрными волосами до жопы. И глаза такие... странные. Тёмные, глубокие, как у нарика со стажем, только совсем не мутные.

От её взгляда у меня аж золотая цепь на шее похолодела.

— Эй, красавица, ты к кому? — крикнул Никитос, подтягивая треники.

Она не ответила. Медленно прошла в центр комнаты и остановилась у стола с нашей хавкой и выпивкой.

Монгол прищурился:

— Людка новеньких набрала? Не предупреждала...

Девка молча смотрела на нас. Потом вдруг улыбнулась. Зубы у неё были мелкие, как у рыбы.

— Отдыхаете, воины? — спросила она тихим голосом.

Мы переглянулись. "Воины" — это она загнула, конечно. Хотя Котя в армейке служил, в десанте вроде.

— Да, расслабляемся, — я решил взять разговор на себя. — Ты от Людки? Или как?

— Я сама по себе, — она провела пальцем по краю стола. — Меня зовут Миросвета.

— Это чё за имя такое? — Ваня прыснул. — Ты с каких Ктайонов?

— Ты мне не грубишь? — она повернула голову к Ване так резко, что её волосы взметнулись, как вороново крыло. От её взгляда Кортавый аж вжался в диван.

— Я... я не гтубил, — забормотал он. — Птосто имя необычное.

Она снова улыбнулась. Мне эта улыбка не понравилась. От неё мурашки по хребту, как от мусорской сирены в подворотне.

— Эй, ты чего припёрлась? — Котя встал. Нависла его двухметровая туша над девкой, как башенный кран. — Людка знает, что ты тут?

Девка подняла руку. Котя вдруг замолчал и сел обратно. Просто сел, как будто кто-то его толкнул. А ведь Котю, когда он на взводе, и трое амбалов не удержат.

— Тише, богатырь, — сказала она. — Я пришла с предложением.

— С каким ещё предложением? — я почувствовал, как во рту пересохло.

Её слова звучали как ржавые гвозди по стеклу:

— Вы сильные, смелые мужчины. Но бесцельно тратите свою силу. Я могу дать вам настоящее испытание. Настоящую войну.

Монгол нервно хохотнул:

— Ты чё, в армию вербуешь? Или в секту какую-то?

— Секта — это когда поклоняются чему-то, чего нет, — она покачала головой. — Я же предлагаю реальность. Другую реальность.

— Так, всё, хорош выёживаться, — я начал терять терпение. — Вали отсюда, пока мы Людку не позвали.

Девка не шелохнулась. Вместо этого она достала из складок своего странного платья какую-то херню. Типа маленькой бутылочки с мутной жидкостью.

— Вот ваш билет в новую жизнь, — она поставила эту дрянь на стол. — Выпьете — и познаете настоящую битву, настоящую власть.

Я заржал. Ну реально, ситуация идиотская. Какая-то психованная баба предлагает пяти здоровым мужикам выпить стрёмную жижу из пузырька.

— Ты из дурки сбежала? — Никитос широко улыбнулся. — Проверялась бы, девушка. Таблеточки пила бы.

— Я не девушка, — она вдруг стала серьёзной. — Я старше, чем всё, что ты можешь себе представить.

И тут произошло что-то странное. Её глаза как будто... засветились изнутри. Хотя нет, не так. Как будто в них отражалось что-то горящее. Только в комнате ничего такого горящего не было.

Я моргнул. Показалось, наверное. Водяра сегодня крепкая.

— Короче, если не хочешь неприятностей, вали отсюда, — сказал я твёрдо. — Последний раз предупреждаю.

Она вздохнула:

— Вижу, добровольно не получится.

А потом она начала что-то бормотать. Тихо так, на каком-то непонятном языке. И тут...

Потолок поплыл как на дискотеке в "Метелице", когда накидаешься палёной водяры. Стены вокруг начали дрожать. Я попытался встать, но ноги стали ватными.

— Чё за хрень? — успел выкрикнуть Никитос, прежде чем рухнуть на диван.

Последнее, что я помню, — как эта сука Миросвета берёт свой пузырёк и выливает его содержимое в наши недопитые рюмки. А потом произносит:

— Пейте и переродитесь, воины. Мир нуждается в вас. Другой мир.

И темнота.

Очнулся я от дикой головной боли. Такой, будто в черепе кто-то ковыряется раскалённой кочергой. Или будто вчера мы с пацанами употребили ящик палёного "Хеннесси", а потом меня переехал КАМАЗ.

Я застонал и открыл глаза. Белый кафель. Деревянные лавки. Какие-то мокрые тряпки на полу.

Баня. Мы всё ещё в бане.

— Живы? — просипел я, пытаясь приподняться на локтях.

Рядом зашевелились. Никитос сидел, обхватив голову руками. Монгол лежал лицом вниз, негромко матерясь сквозь зубы. Котя и Ваня Кортавый были без сознания — или просто спали после пьянки.

— Что эта сука подмешала нам? — Никитос скривился. — Я как будто неделю бухал без продыху.

— Хз, — я потёр виски. — Девка стрёмная. Явно не из Людкиных.

— Людка бы нам такую хрень не подсунула, — кивнул Монгол, переворачиваясь на спину. — Она нас как постоянных клиентов ценит.

Мы кое-как растолкали Котю и Ваню. Оба были в том же состоянии — как после адского похмелья.

— Надо Людку найти, — сказал я, когда все более-менее очухались. — Выяснить, что это за девка такая.

— Саня, глянь, — вдруг сказал Монгол. — Там что-то не так.

Он показывал на дверь из парной. Она была приоткрыта, и за ней... за ней вместо привычной комнаты отдыха с кожаными диванами виднелось что-то странное. Какой-то тусклый свет и грубые каменные стены.

— Чё за...? — я медленно подошёл к двери.

Распахнул её настежь и застыл, не веря своим глазам.

Вместо комнаты отдыха там была какая-то странная каморка с каменными стенами, освещённая тусклыми факелами. ФАКЕЛАМИ, блядь! Вместо кожаных диванов — грубые деревянные лавки. Вместо холодильника с пивом — бочки и какие-то глиняные кувшины.

— Монгол, — позвал я. — Иди сюда. Мне кажется, у меня глюки.

Юра подошёл и охуел не меньше моего.

— Что за декорации? — пробормотал он. — Людка решила в средневековье поиграть?

Мы осторожно вышли в эту странную комнату. За ней обнаружилась ещё одна — побольше, тоже с факелами и какими-то шкурами на стенах.

— Саня, это не похоже на прикол, — голос Монгола дрогнул. — Слишком... натурально всё.

И тут я увидел окно. Подошёл к нему, отодвинул какую-то грубую тряпку, заменявшую штору.

Я протёр глаза. Потом ещё раз. Потом дал себе леща. Не помогло.

За окном раскинулся пейзаж, которого просто не могло быть в нашем промзоновском районе Подмосковья. Какие-то деревянные хибары с соломенными крышами. Люди в странной одежде — мужики в рубахах до колен, бабы в длинных платьях с платками на головах. Телеги, запряжённые лошадьми. Грязь, куры, свиньи.

— Монгол, — мой голос звучал как-то странно, будто не мой. — Похоже, мы не в Канзасе, Тото.

Юра подошёл к окну и замер.

— Бля... — только и сказал он.

В этот момент в комнату ввалились остальные. Никитос сразу подбежал к окну и чуть не вывалился наружу.

— Ебать! — заорал он. — Это чё за хуйня?!

— Тише ты! — шикнул я. — Не привлекай внимания.

Котя молча смотрел в окно, его обычно невозмутимое лицо исказилось.

— Это что, типа "Машины втемени"? — спросил Ваня Кортавый, заглядывая нам через плечи. — Как в кино про тетминатота?

— Сам ты терминатор, — огрызнулся я. — Это... это...

И тут меня осенило. Та девка, Миросвета. Её слова про "другую реальность", про "настоящую битву". Что если...

— Пацаны, — медленно произнёс я. — Кажется, нас эта ведьма реально в средневековье закинула.

Все замолчали. Потом Монгол нервно хихикнул:

— Да ладно, Саня. Такого не бывает. Наверное, нас накачали чем-то, а теперь разыгрывают. Типа "Розыгрыш" на ОРТ.

— Да? И кому это надо? — я кивнул на окно. — Смотри, какие декорации. Целая деревня. Массовка. И ради чего? Ради пяти районных бандюков?

Все снова уставились в окно. Действительно, если это розыгрыш, то бюджет у него как у голливудского блокбастера.

— Может, мы спим ещё? — предположил Никитос. — Может, это глюки от той дряни, что она нам подсыпала?

— Все сразу один и тот же сон видим? — хмыкнул я. — Вряд ли.

Я осмотрелся. На грубо сколоченном столе лежал какой-то металлический предмет. Поднял его — оказался кинжал. Настоящий, острый.

— Смотрите, — я провёл лезвием по деревянной столешнице. Остался глубокий след.

— Ну и что? — спросил Никитос. — Нож как нож.

— Если это сон или глюк, то очень детальный. Я чувствую вес этого ножа, его холод, — я осторожно тронул лезвие. — И он острый.

Вдруг снаружи послышались шаги и голоса. Мы замерли. Кто-то приближался к нашему... дому? Сараю? Хрен знает, где мы очутились.

— Прячемся? — шёпотом спросил Монгол.

Я покачал головой:

— Куда? Надо узнать, где мы. И что вообще происходит.