В тот же период в Механической школе он делает еще более выдающиеся успехи. В 1821 году он представляет на конкурс созданную им модель насоса для ветряного механизма и удостаивается стипендии в 60 риксдалеров[8], на которую студент мог уже более или менее сносно существовать. Он получает эту стипендию и в 1824, и в 1825 году – сначала за модель передвижного дома, затем за винтовую лестницу, так называемые французские раздвижные двери и чертежи механизма для вязки льна.
В 1825 году Эммануил Нобель, судя по имеющимся документам, оканчивает Механическую школу, а после того, как она в 1826 году вошла в состав Технологического института, вплоть до 1828 года остается при институте чертежником. «В соответствии с предписаниями для Технологического института, чертежник должен был не только преподавать линейное черчение или геометрические проекции, но и “следить за обучением в мастерских, в коих работники занимались, главным образом, обработкой дерева и металла”. Чертежники, или так называемые кондукторы, выполняли также некоторые преподавательские функции. В остальном же “кондуктор” соответствовал инженеру в нашем нынешнем понимании»[9], – отмечает Марта Нобель-Олейникова.
Одновременно в период 1825–1828 годов Эммануил Нобель стал получать первые заказы на архитектурные проекты. Какое-то время он специализируется на тех самых сборно-разборных легко переносимых деревянных домах, интерес к которым проявил еще в период учебы. Так, в 1825 году он выполнил чертежи такого дома для придворного виночерпия Г. Д. Селлениуса (в качестве чертежника и соавтора известного архитектора Фредрика Блюма), а затем чертежи Вейландтской виллы – летней дачи, построенной для известного стокгольмского маклера на острове Юргорден, в самом центре Стокгольма. Наконец, к Эммануилу Нобелю обратились жильцы большого разрушавшегося на глазах Ронского дома с просьбой укрепить его фундамент и провести капитальный ремонт без выселения. Это была необычайно сложная инженерная задача, но Нобель, судя по всему, с ней блистательно справился.
Летом 1827 года происходит, пожалуй, самое главное в его жизни событие – 26-летний Нобель решает жениться на дочери счетовода Юнаса Андреаса Альселля Каролине-Андриетте, которая была младше его на два года, то есть (опять-таки по понятиям того времени) считалась засидевшейся в невестах. Молодые представили перед венчанием необходимые документы, включая выданную жениху справку о том, что он не имеет никаких изъянов и прочих препятствий для вступления в брак. Ни о венчании, ни о свадьбе и количестве присутствовавших на ней гостей у нас нет никаких сведений, а если за Каролиной-Андриеттой и было дано приданое, то очень небольшое. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что уже через год молодые переехали из района Стокгольма, в котором жили мелкие буржуа, чиновники и прочие представители среднего класса, в район Седермальм, примыкавший к фабричной зоне, где проживали ремесленники и рабочая аристократия. Помесячная аренда двухэтажного дома с тремя комнатами и кухней стоила им 106 риксдалеров и 32 эре. Но даже эта сумма, ненамного превышавшая зарплату муниципального чиновника младшего звена, была, видимо, на первых порах для Эммануила и Андриетты слишком высокой.
Для того чтобы понять, как они жили в тот период, стоит снова обратиться к исследованию Нобель-Олейниковой: «Обстановка в доме была спартанской, имущество скромным. Двуспальная кровать, бюро, чертежный стол, обитый диван, дюжина стульев разной степени износа, два чайных столика, чащи и прочая утварь стоимостью в 20 риксдалеров, две перины с подушками, два покрывала, шесть пар простыней, три пары наволочек, а также стеклянная и фарфоровая посуда стоимостью 10 риксдалеров».
