Брелок желаний - страница 21

Боб особо не стал придавать значения инциденту – мало ли, у кого какие понедельники. Камеры показали, что вскоре после происшествия Смирнов сел в “Ласточку” и направился на родину. Это подтвердило: пора переключаться на Смоленск.

Смоленск, конечно, не Москва. Здесь камеры не дремлют – они спят. Сеть видеонаблюдения в городе напоминала зубы старого пирата: кое-где отсутствует, кое-где шатается. Однако Боб не унывал. Ему хватило пары кадров с вокзала, чтобы отследить, как Смирнов пересаживается в маршрутку и доезжает до улицы Нормандия–Неман. Название звучало громко, почти как победа, но на деле напоминало дорогу в никуда, выложенную асфальтом времён Куликовской битвы. Там, среди одинаковых девятиэтажек, след терялся.

Но у Боба был козырь – паспортные данные. Он вычислил нужный дом, подъезд, подключился к камере, которая чудом работала, и начал наблюдать. День за днём. Утро – выходит, вечер – входит. Работа, дом, работа. Ровно, без отклонений, как будто кто-то ему сценарий выдал. Прошла неделя. Боб начал сомневаться, не ошибся ли он. Может, это всё не тот человек? Может, это просто задрот, случайно нашедший нечто чужое?

И вот, в самый момент разочарования, офис Смирнова сгорает. С огнём, дымом, приездами спецслужб и зрителями с телефонами. И кто стоит на остановке, наблюдая всё это, с мороженым в руке и лёгкой улыбкой на лице? Конечно, Матвей. Он жевал пломбир с таким спокойствием, будто наблюдает не пожар, а финал "Евровидения", и явно болеет против своего.

Боб напрягся. Он точно знал: если человек из Смоленска улыбается, когда горит его офис, а внутри жарятся его коллеги – этот человек не просто задрот. И не просто Матвей. А в Смоленске, как известно, даже погоде скучно.

Последовали несколько дней тишины. Смирнов не выходил. Потом, наконец, вылез – съездил к остаткам своего офиса, погрустнел, посмотрел на пепел, почесал голову и поехал обратно. Боб продолжал следить. Он не выпускал из поля зрения руки Матвея, ожидая, что вот-вот мелькнёт нечто знакомое. И оно мелькнуло.

Однажды, выйдя из парикмахерской, облачённый в новенькую одежду, купленную, видимо, по страховке или бонусной карте апокалипсиса, Матвей на несколько секунд продемонстрировал в руке тот самый брелок. Боб увеличил кадр, обработал его и тут же отправил изображение Пайке. Та позвонила моментально.

– Ты нашёл его?! – её голос дрожал от чего-то между шоком и восторгом. – Кто он? Где мой брелок?!

Боб выдержал эффектную паузу, немного издеваясь над её эмоциональным фоном.

– Матвей Смирнов. Город Смоленск.

Пайка замолчала, потом резко, как будто кто-то выдернул из неё всю лень:

– Мы срочно едем в Смоленск за моим брелком.

Боб потянулся к кофейной кружке, вздохнул и с тяжёлым сарказмом посмотрел в окно.

Смоленск. Прекрасно. Только этого ему и не хватало.

***

Я, Матвей Смирнов, никогда не считал себя идиотом. Во-первых, у меня аналитический склад ума. Во-вторых, подписка на научный YouTube канал. И в-третьих – коллекция книг, которые я не просто хранил «на всякий случай», а реально прочитал. Да-да, и “Капитал” Маркса, и “Бытие и время” Хайдеггера, и даже "Домоводство" 1987 года. Потому что я верю: интеллект – это когда ты можешь одновременно и микроволновку настроить, и Канта процитировать.

Вот с таким вот багажом знаний и идей я сделал то, чего не сделал бы ни один герой русской классики – я подстраховался. Потому что классики все как один – сначала напьются, потом влюбятся, потом стреляются и самоуничтожаются. А я – нет. Я загадал, чтобы если вдруг певица Пайка – та самая, с фиолетовой прядью, характером как у разъярённой ракеты «Сатана» и голосом, которым можно сверлить бетон, – решит выдвинуться в сторону Смоленска, то мой телефон зазвонил бы так, чтобы об этом узнал не только я, но и вся область. Чтобы даже голуби в районах на окраине взлетели с лавок от тревоги. Потому что в жизни, как в шахматах: лучше заорать «шах!» за три хода, чем потом искать свои яйца по полу в виде пешек.