И вот этот момент настал.
Утро началось стандартно. Я ел омлет, приготовленный мамой, а кот Григорий пытался выбить дверь в ванную, где кто-то – возможно, он же – накануне залил всё мыльной пеной и оставил следы от лап. Григорий – кот сложный. По национальности «ориентал». Он как бы с тобой, но в любой момент может уйти в монастырь, стать губернатором или священником. Его нельзя воспитывать – с ним можно только договариваться. Или подкупать ветчиной.
И вот пока я размышлял о великом и ковырял вилкой омлет, мой новенький, выпрошенный у брелка iPhone не просто зазвонил – он заорал. Так, что в соседнем подъезде заплакал ребёнок, на улице сработала сигнализация «Калины», а наша кастрюля с борщом вдруг вспенилась, будто в неё вселился древний демон.
На экране мерцало: ПАЙКА ЕДЕТ В СМОЛЕНСК.
Я застыл с вилкой у рта, как будто на ней была нанобомба, изготовленная лично Ким Чен Ыном. Это была не шутка. Не совпадение. Это тревога уровня «Собирай рюкзак и беги». Я встал. Медленно. Убрал вилку, погладил кота. Кот глянул на меня с выражением «ты опять всё просрал?» и продолжил вылизывать себе лапу. Настало время действовать.
Пункт первый – Порш Панамеро Турбо. Чёрный, как душа инспектора ГИБДД. С салоном, в котором пахнет успехом, деньгами и кожей, за которую кто-то в Италии поплатился жизнью. Я вышел, сделал шаг на тротуар и нажал кнопку. Машина появилась с таким звучанием, будто ангелы играют в настольный теннис гаечными ключами. Соседи переглянулись, бабка на лавке крестилась, а Григорий подошёл, мяукнул и уставился на фары – Ну вот, – как будто сказал он, – началось.
Пункт второй – Загранпаспорт… С шенгеном. Бумажник потяжелел у меня в кармане, будто я только что продал душу, но без комиссии. Я похлопал по нему – всё на месте. Теперь уехать можно куда угодно, хоть в Андорру, хоть на Мальту, хоть в Ватикан – если возьмут кота.
Пункт третий – кот— Григорий, – сказал я строго. Он посмотрел на меня и медленно отвернулся – Я серьёзно. Нас ждёт Европа. Пармезан. Балконы. Итальянские мыши в маленьких жилетках. Он задумался, потом встал, потянулся, как старый йог, и пошёл к Порше. Это был согласие. Вы спросите: нахрена я беру кота? А я скажу: да хрен его знает. Просто это мой кот. Пусть и он посмотрит на мир. А то всё Смоленск, да Смоленск – тут даже тараканы ходят в депрессии.
Мы тронулись.
За окном промелькнули серые коробки родного города. «Мясной рай» с грустной свининой, «Ломбард-24», где я как-то сдал миксер за 200 рублей, и ржавый киоск с шаурмой, где мясо явно знало, что такое жизнь после смерти. Григорий прыгнул на переднее сиденье и вальяжно развалился, как будто он тут начальник всей этой миграции.
На первом повороте я достал телефон и вбил маршрут – Брест. Там уже шенген, там свобода. Там Пайка не достанет. Потому что, если она приедет и не найдёт брелок, её эмоции снесут город, как ураган Катрина – только вместо воды там будет бешенство и вайны в TikTok.
И тут меня посетила мысль – а может, загадать, чтобы у неё исчезло желание искать брелок? Или чтобы она внезапно полюбила Смоленск, осталась тут, купила однушку на Нормандии-Неман и начала обучать местных пацанов вокалу? Я даже представил, как она орёт "Снег кружится, летает, летает" на весь двор, а местные бабки хлопают стоя.
Но нет. Я мотнул головой, отогнал дурные фантазии. Если я ее обнулю, будет такая скукотища! Тем более с магией шутки плохи. Особенно с такой магией, от которой потом горит офис, а из мороженого можно сделать огнемёт. А ещё хуже – когда за тобой едет Пайка. Пайлушечка.
