А пока я с Григорием мчал по трассе и уже давно пересёк границу России и Белоруссии, на экране телефона мигала надпись:
ПАЙКА ВЪЕХАЛА В СМОЛЕНСК.
Григорий лениво лизнул лапу – Да начнётся охота, – сказал я. И вдавил педаль в пол.
«ГРИГОРИАН»
Еду я, значит, по прямой, как налоговая к малому бизнесу. За окном – унылая белорусская пастораль: берёзки, магазинчики с надписями «Бакалея», где «а» вывалилось, и одинокие мужики в трениках, пьющие кефир из пакета. В машине тихо шепчет радио – такие меланхоличные французские шансонье, что я начал подозревать, что брелок сам включает это нытьё, чтобы меня эмоционально подломить.
Григорий тем временем раскинулся на переднем сиденье, как уволенный бухгалтер на даче. Лапы кверху, усы слегка шевелятся, как антенны в режиме «меня не трогать». И тут, где-то на девяностом километре между «я поехал» и «что я делаю со своей жизнью», меня осеняет.
А что, если… сделать кота умным?
Ну а чё – брелок ведь может исполнять желания. Может, просто никто не додумался просветить кота? А если Григорий начнёт разговаривать, советовать, анализировать ситуацию? Это ж будет как миниатюрный Александр Друзь, но только с мехом. Или – бог с ним – хотя бы Коперник с хвостом.
Я торжественно достаю брелок, кладу его на ладонь, закрываю глаза и шепчу:
– Хочу, чтобы кот Григорий стал умным. Ну, хотя бы умнее меня. И разговаривал. Но не занудно, а как нормальный – с сарказмом, фактами и юмором.
Нажал.
Молния не сверкнула. Музыка не сменилась на Бетховена. Брелок чуть тёплый – как будто уснул. Я смотрю на Григория. Он… спит. Не просто спит – он скотина храпит. Причём с вибрацией, как старый холодильник в хрущёвке.
– Григорий, – шепчу я – Хрррфь.
– Григорий, ты умный? – Хрррфь… мяу…
Всё. Кот как был куском меха с пузом, так и остался. Ни тебе мозгов, ни речи, ни философии. Я вздохнул. Ну ладно. Хотел – как лучше. Получил – как обычно. Ну хотя бы попробовал.
Свернул на заправку. Надо было попить кофе, заодно понять, что делать дальше. И вот с этого момента началась чертовщина.
Я захожу в павильон, беру стаканчик, наливаю себе латте. Возвращаюсь к машине жуя белорусский хот-дог, который по вкусу напоминал детство, гвозди и майонез. Настроение было… сносное. Брелок не подвёл, бензин оказался бесплатным, кассир пожелал мне удачи с лицом человека, который точно знает – удачи мне не будет. Подходя к машине, я уже представлял, как мы с Григорием тихо катим дальше, слушая унылый рок и не думая о Пайке.
И вот я открываю дверь…
– Это что за цирк с усами, а? – сказал мой кот.
Я застыл. Хот-дог выпал. Сердце прыгнуло куда-то в район пяток. Глаза расширились так, что отражение в боковом зеркале само перекрестилось.
На пассажирском сиденье, развалившись как ленивый король, сидел Григорий. Только теперь он не просто лежал. Он… говорил.
– Серьёзно? Григорий? Это ты так решил, что мне подойдёт имя члена сельсовета? Или Григория Мелихова из Тихого Дона?
Я медленно закрыл дверь. Потом снова открыл. Он всё ещё там.
– Э… Гриш?
– Вот это, – он лениво махнул лапой на радио, – чтобы больше не звучало в мою сторону. Я ориентал, мать твою. Я – шерстяной титан. А ты назвал меня так, будто я читаю лекции по бухгалтерии в ветаптеке.
– Ну я не знал, что ты начнёшь говорить!
– Ага, а то, что ты носишь с собой кнопку, исполняющую желания, тебя вообще не смущает, да?
Я попытался отдышаться. Присел в кресло. Посмотрел на него:
