Светка не просто вытерла слезу – она разыграла сцену из "Ромео и Джульетты", где Джульетта остаётся живой и срочно оформляет себе кабинет на девятом этаже.
А уже через три дня новая метла замела старым веником. Мне вручили уведомление о сокращении, да ещё и с кривой ухмылкой кадровички по фамилии Дятлова. Дятлова, к слову, была женщиной в теле и с лицом, как будто она пережила чуму, холеру и работу в налоговой одновременно.
Пара месяцев – вот и весь мой шанс найти новую работу. Хотя с моей удачей меня бы даже грузчиком не взяли – боялись бы, что я и склад сожгу.
В расстроенных чувствах – которые на самом деле были смесью обиды, злорадства и лёгкого поноса от офисного кофе – я вышел на улицу. Сел на лавочку у входа, достал брелок и стал крутить в руках. Игрушка, подумал я. Антистресс. Психотерапия бедного. Покрутил, пощёлкал, понажимал – и как-то даже отпустило. Терапевт не нужен – достаточно одной кнопки.
А потом я поднялся, глянул на здание и вдруг с каким-то подростковым вызовом пробормотал себе под нос:
– Да горите вы все синим пламенем…
Сказал – и пошёл на остановку. Но не прошло и десяти минут, как в моё поле зрения влетела, буквально влетела – скорая. За ней – пожарная, за ней – полиция. И всё с сиренами, как на фестивале звуков раннего Стаса Михайлова.
– Что за хрень? – вырвалось у меня, и я, уже забыв про маршрутку, бросился обратно к офису.
И вот тут начинается самое интересное.
Офис пылал. Да не просто пылал – каждый этаж пылал именно тем самым синим пламенем, каким я пожелал. Цвет был неоновый, адский и какой-то даже гламурный. Из окон валил густой дым. Люди орали, махали руками, прыгали из окон, как мораль каждого тренинга по тимбилдингу.
На крыше – толпа, как на концерте Макса Коржа. Кто-то кричал, кто-то рыдал, кто-то звонил маме. Пожарные раскидывали рукава, как диджеи на рейве. С лестницы, которая, как оказалось, у нас в Смоленске всё-таки есть, эвакуировали тех, кто не успел превратиться в шашлык.
А я стоял в кустах. Просто стоял. Молча. Даже бровью не повёл. Ноги, впрочем, подвели. Сел прямо на землю. Ни сил, ни слов. В голове – тишина, только эхо: я это сделал? серьёзно?!
– Надо проверить, – прошептал я сам себе и снова достал брелок.
И вот, сидя в траве, рядом с крысой и обгоревшим пакетом из «Магнита», я произнёс вслух:
– Хочу вафельный стаканчик с фисташковым мороженым.
Нажал.
Щелчок.
И он появился. Просто появился – в моей руке. Вафельный, хрустящий, фисташковый. Настолько реальный, что я даже его укусил. И да – это было оно, мороженное.
На этом моменте я не то, чтобы обмяк – я внутренне умер. Умер как старый сотрудник офиса, как честный труженик. Остался только я – человек с кнопкой.
Сел. Посидел. Потом встал. Пыль отряхнул. Взял мороженое в руку – и пошёл домой. Не обернулся. Ни разу.
Да, я – гнида. Мои коллеги горят, как купюры в печке, а я иду, облизывая мороженное. Но улыбаюсь не потому, что рад, а потому, что теперь знаю: кнопка работает.
И это, дружок, меняет всё.
«ЭКСПЕРИМЕНТЫ»
Домой я добирался на автопилоте. В кармане – маленький пластмассовый бог. В голове – ветер с примесью пепла и фисташек. Где-то в Смоленске ещё догорала крыша офиса, а я, как ни в чём небывало, хрустел вафельным стаканчиком и вычислял: сколько в среднем человек могло сгореть заживо при средней загрузке помещения? Сорок? Пятьдесят? А если учесть перекуры и «я на объекте» – то тридцать. Значит, мой красный щелчок стоил тридцать жизней. Стало легче? Нет. Но страшнее не стало. Просто… математика.
