Бремя Сияния - страница 3

И в тот самый миг, когда ее тело сжалось в комок ожидаемой боли, а разум завопил о смерти, Элира почувствовала нечто иное. Глубоко внутри, под слоем паники, слабости и гнетущего действия трав, что-то дрогнуло. Словно крошечная искра, зажатая в кулаке годами, на мгновение пробилась сквозь пепел. И ее глаза, эти притушенные серые лужицы, вспыхнули. Не ярко, не ослепительно. Всего на долю секунды. Мерцающим, чистым, золотисто-янтарным светом, как последний луч солнца в грозовой туче. Светом Люмина.

Искра.

Словно крошечная молния, прорезавшая грязное стекло. Всего на миг. Но Кайлор Вейн видел. Его ледяные серые глаза, отточенные годами охоты, не могли ошибиться. В глазах этой жалкой, трясущейся от страха служанки, застывшей над осколками кувшина, мерцал чистый, янтарный свет. Не отблеск свечи. Не пьяный блеск. Внутренний. Люмин.

Но… как? Мысль пронеслась холодным вихрем в его сознании, мгновенно вытеснив грохот падения кувшина, замершую тишину кабака, даже присутствие своих людей за спиной. Они светятся всегда. Он еще не видел Люмина, который бы сумел маскировать это свечение. Это противоречило всему, что он знал. Всему, чему его учили.

Мне показалось? Сомнение было мимолетным, тут же раздавленным железной волей. Нет. Он видел. И если этот Люмин умеет скрываться так эффективно… Сколько их еще прячется в этих трущобах? В его городе? Необходимо проверить.

Он плавно двинулся вперед, обходя стойку. Его подчиненные последовали за ним.

Кай не сразу ринулся в погоню. Вместо этого он нашел свободный столик в углу, у самой стены. Стол был липким, скамья – грубо сколоченной, но он не обратил на это внимания. Он сел, откинувшись спиной к прохладной, шершавой каменной кладке. Поза была нарочито расслабленной, маскирующей стальную пружину внутри. Его взгляд, холодный и неумолимый, как сканер, нашел ее за стойкой. Его товарищи сели рядом, переглядываясь. Они видели, что что-то не так, однако не решались спросить.

Теперь, когда первый шок от вспышки в ее глазах прошел, он мог наблюдать хладнокровно. Методично. Словно изучал редкий, опасный экспонат под увеличительным стеклом.

Дрожь.

Она пронизывала ее всю. Эта мелкая, неконтролируемая вибрация видна была в том, как ее рука, тянувшаяся за кружкой, колебалась на воздухе, прежде чем схватить грубую глину. Эль расплескивался через край еще до того, как кувшин касался края бокала. Дрожь шла от самых плеч, заставляя лопатки неестественно дергаться под тонкой рубахой.

Цвет.

Вернее, его отсутствие. Под слоем грязи и в тусклом свете коптящих свечей ее кожа отливала мертвенной сероватой бледностью, нездоровой, восковой. Капли пота, холодные и липкие, словно слезы страха, стекали по вискам и тонкой шее, открывшейся, когда капюшон чуть съехал. На этой бледной коже бешено колотилась жилка – пульс загнанного зверька, готового сорваться в бегство или рухнуть без сил. Истощение. Глубокое.

Ее глаза.

Те самые, что на миг вспыхнули предательским янтарем. Сейчас они были мутными, глубоко запавшими в темные круги, словно она не спала неделями. Они метались, скользили по поверхностям, по лицам, но никогда не задерживались, избегая его угла с почти физической болью. Когда его взгляд намеренно ловил ее, она вздрагивала всем телом, словно получив удар плетью, и резко отворачивалась, роняя тряпку или спотыкаясь о собственные ноги. В них читался не просто страх, а животный ужас перед обнаружением, граничащий с паникой.