Большим пальцем он надавливает на позвонки у основания моей спины, наблюдая за моим лицом и за тем, как с моих губ слетает неконтролируемый выдох.
Я должна хотеть, чтобы он уехал из города как можно скорее, пока не перевернул все вверх дном, но вместо этого молча наблюдаю за тем, как его зрачки расширяются, заполняя серую радужку.
— Любишь его? — спрашивает он вдруг.
Между нами повисает напряженная тишина.
Я прекрасно понимаю, что он имеет в виду не мое отсутствующее белье.
Он задал вопрос, который до него мне не задавал никто, и меня это устраивало. Наши отношения с Егором хороши тем, что они такие, какие есть. Без диких чувств, страсти и эмоциональных качелей. Я не боюсь того, что, даже если они вдруг закончатся, мне будет больно. Эти отношения безопасные. И я не собираюсь говорить о них с мужчиной, который познакомил меня с болью ближе некуда.
— Это тоже тебя не касается.
Влад кривовато усмехается, словно ему не нравится мой ответ.
— Осталось в твоей жизни что-то для меня?
Сглотнув, я смотрю ему в глаза.
Мне страшно снова оказаться на краю глубокого обрыва, но есть мысли, которые не дают мне нормально спать с того момента, как он вернулся.
Я должна сказать ему о Софи. Да? Нет? Я не могу думать об этом сейчас… рядом с ним, вдыхая его запах и чувствуя на языке фантомный вкус его кожи.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю, понизив голос. — Что тебе от меня нужно, Градский?
Он молчит.
Проводит языком по губам, напрягая плечи. Смотрит на меня исподлобья, будто этим взглядом пытается пробиться в мою голову.
— Хочу, чтобы ты дала мне шанс узнать тебя заново.
10. Глава 10
От его слов с моих мозгов вмиг слетает пелена. Чертов дурман, в котором я плавала эти минуты, пока мы были будто в другом измерении, где все легко и просто, как этот флирт, где все возможно…
Звуки саксофона сменяются перебором клавиш на рояле, и по всем правилам приличий мы должны отойти друг от друга, ведь пришли на этот вечер не вместе, чтобы танцевать один танец за другим, но рука Влада все там же — у меня на талии, а моя продолжает лежать на его плече.
— Ты опоздал на пять лет, — говорю, пытаясь отстраниться.
Его ненавязчивая поддержка вдруг становится хваткой. Рука напрягается, не позволяя сделать шаг в сторону.
— Может, это к лучшему?
Он смотрит в мои глаза, и он больше не флиртует. Превращается в того самого мужчину, который для меня незнакомец. Слишком собранный, слишком серьезный и взрослый, о чем поют эти морщинки в уголках его глаз и на лбу. Еле заметная седина на его висках.
— К лучшему?! — Мой голос непроизвольно звенит. — Ты уехал и не оглянулся. Ты опоздал, Градский!
Мне стыдно от того, что ему стоило только легким тычком подтолкнуть меня из колеи, чтобы я полностью вывалилась из нее сама, но жесткий удар о стену, которую я выстраивала между нами годами, больнее любого падения. Я выстраивала ее с того самого дня, когда, стоя в аэропорту под табло с расписанием рейсов, поняла, что мне никогда за ним не угнаться, куда бы он ни поехал! И дело не в разделяющем нас расстоянии, дело в том, что он никогда не ответил бы на мои чувства. Тогда я поняла, что ему не нужна.
— Арина…
Я взрываюсь.
— Хочешь предложить мне две недели? Опять? Ты что, думаешь, я до сих пор тебя люблю? Это даже для тебя самонадеянно!
С моих губ слетает истеричный смешок, в ответ желваки на щеках Влада дергаются.
— Так было лучше для нас обоих, — говорит твердо. — Поверь мне.
