Градский посылает в мой рот глухой мужской стон, пробирающий до мурашек, и мое сопротивление моментально перерастает в предательскую жажду.
Я отвечаю ему. Делаю короткое движение навстречу, и он тут же разрывает поцелуй, лишая меня этого мучительного удовольствия. Прижимается губами к моей щеке, а я зажмуриваюсь.
— Ты очень чувственная, Моцарт, — бормочет, опрокидывая все мои слова.
Сделав вдох, все же отталкиваю его от себя, говоря:
— В этот раз ты прощаешься лучше.
Выскользнув из-за колонны, быстро пересекаю танцпол. Мне так необходим воздух, что вылетаю из зала, глядя себе под ноги и задевая плечом какого-то мужчину.
Мне жарко. Внутри колотит мандраж.
Рязанцев стоит у бара, опрокидывая в себя порцию виски и жестом прося еще одну.
Подлетев к нему, я восстанавливаю дыхание и поправляю волосы, тряся сумочкой, которая болтается на моем запястье.
Егор бросает на меня медленный взгляд, осматривая с головы до ног, и, криво усмехнувшись, отворачивается.
— Я вызвал нам такси, пошли. — Ставит на стойку очередной пустой стакан, хлопнув им о деревянную поверхность так, что у меня закладывает уши.
— Уже?
— Да. Мне нужен ноутбук. — Переплетает наши пальцы и тянет за собой к выходу.
Я не спорю.
В висках стучит, когда садимся в машину. Сырой уличный воздух вызвал на теле мурашки, и это снова напоминает о том, что под платьем я голая.
Тру ладонями плечи, бездумно глядя в окно, и слышу приглушенный голос Егора рядом:
— Не успел он с самолета сойти, ты уже потекла, да, Беккер?
Вскинув голову, смотрю на его профиль, который похож на злую ироничную маску.
Всплеск мгновенной паники выталкивает сердце из груди, но это смятение быстро сменяется напряжением.
— О чем ты? — спрашиваю хрипло.
— О тебе и Градском. Я думал, ты повзрослела.
Закусив до боли губу, отворачиваюсь к окну и закрываю глаза, чувствуя его насмешливый взгляд на своем лице.
11. Глава 11
Влад
— Извини, если отвлекаю…
Пытаюсь концентрироваться на отцовском голосе, который через колонки транслируется на весь салон машины, но делить внимание между ним и командами навигатора самую малость затруднительно, ведь я ни черта не помню дорогу.
Слишком много новых развязок, свернуть не туда будет колоссальной потерей времени, с учетом того, как часто на московских шоссе возникают пробки.
— Я деловой человек, — напоминаю отцу. — Меня сложно застать врасплох даже в пять утра.
— Да, понимаю. Наверное, я не единственный родитель, которому сложно воспринимать своего ребенка как делового человека.
Бросив взгляд на телефон, примерно представляю, куда подобные разговоры могут нас завести. В дебри отцовско-сыновней любви и привязанности. В те дебри, куда я дороги не ищу. Это угроза для моих личных границ, и проверять их на прочность я не позволял даже своему психотерапевту.
— Чем могу помочь? — интересуюсь нейтрально.
В ту секундную паузу, которую он себе берет, пытаюсь вспомнить, отправил ли контракт китайцам. На часах почти одиннадцать утра. Будет хреново, если я этого не сделал. В любом случае коротких часов сна этой ночью мне не хватило для стопроцентной собранности, пробежка в пять утра тоже не помогла.
Работа спасала меня от бессонницы до хрена сколько раз, загружала мозги на сутки, иногда и больше, но мне теперь этого не хватает. Теперь я хочу послать работу к чертям и сконцентрироваться совсем на других вещах.
На девушке, которую хочу так сильно, что кулак, в который собрал пальцы, трещит.
