– Тоннель Т-3 – старая вентиляционная шахта. В прошлом месяце там кто-то… потерялся, – сказал Вик, не глядя.
– Кто? – спросил Алексей.
– Тот, кого больше не было в списках.
Они шли молча, по рыхлой пыли, сквозь остатки рельсов, по которым когда-то двигались автоматические платформы. Ветер принёс странный звук – как будто где-то глубоко под ними что-то скреблось.
– Это Марс, – прошептал один из патрульных. – Он живой. Но не для нас.
Они дошли до бетонной шахты, заросшей ржавчиной и временем. Вход был сорван – будто взорван изнутри.
Сканеры показывали аномалию. Давление. Температура. Электромагнитные всплески.
– Кто туда лезет первым? – спросил кто-то.
Вик указал на Алексея:
– У тебя свежий криосон. Считай – родился заново. Давай, капитан.
Алексей молча включил фонарь и шагнул в темноту.
Запах стал иным. Сырость. Протухший воздух. Гул.
Свет? Движение?Где-то в глубине тоннеля, среди ржавых труб, что-то мигнуло. Алексей вскинул винтовку. Датчики дрогнули.
– Кто здесь? – спросил он вполголоса.
А потом – шаги. Но не чьи-то. Не человеческие.В ответ – тишина. И оно знало, что он пришёл.Что-то было там.
Шахта Т-3 уходила вниз под углом в тридцать градусов. Стены слипшиеся от конденсата, будто Марс сам потел в лихорадке. Узкий лаз вёл вглубь скалы, мимо застывших труб, проржавевших воздуховодов и оторванных датчиков. Всё дышало смертью.
Связь начала трещать. Сенсоры моргали.Алексей двигался медленно, держа винтовку наготове. В шлеме – пульс, дыхание, карта маршрута. Но чем глубже он уходил, тем больше техника сбо́ила. Потом – тишина. Абсолютная.Он прошёл метров тридцать, когда впервые услышал это. Не голос. Не шаги. А щелчки, будто ломались кости. Потом – скребущий звук, словно кто-то царапал металл изнутри. – Шахта Т-3. Сектор нижний, уровень 2, – передал он в комлинк. – Есть шум. Проверяю.
Ответа не последовало.
Он сделал ещё несколько шагов. Фонарь выхватывал из тьмы старые отметки на стенах:
ОПЕЧАТАНО. ПРОТОКОЛ 49А. 2048 г. ВНИМАНИЕ: ПОВЫШЕННЫЙ РИСК ПСИ-КОНТАКТА. ОБЪЕКТ ρ-6 ВНЕ ДОПУСТИМОЙ ЗОНЫ. 2048… это было почти полвека назад.
А потом… увидел.Маркер мигал – он приблизился к точке аномалии. В полу зияла воронка – идеально круглая, обуглённая по краям. Вокруг – следы расплавленного металла, как от резонансного разреза. И в ней, в самой глубине, шевелилось нечто.
Чувствовало. Сканировало. Проникало.Оно было чёрным, как нефть, но живым. Медленно извивалось, словно чувствовало его. И смотрело – без глаз, но с каким-то внутренним зрением. Алексей застыл.
В голове – нарастающий гул. Не звук. Мысль, но не его. Приказ. Пульсирующее «останься», «посмотри», «отдай».
Это было не воспоминание. Это было внушение.Рука дрогнула. Винтовка опустилась. Глаза затуманились. В памяти всплыли лица – бойцы его отряда. Погибшие. Кричащие. Горящие. Он снова там. В том кошмаре. – НЕТ! – выкрикнул он, резко выхватывая нож и вонзая в бедро, чтобы вернуть себя в реальность.
Боль пронзила тело. Туман отступил. Гул исчез. Существо дёрнулось – с глухим хрустом, как комок мышц, и погрузилось в глубину, оставляя после себя мерцающий след – и ткань реальности, словно чуть порванную.
Связь снова заработала.
– 38-й, ты жив? У нас перегрузка по каналу. Ты молчал четыре минуты.
– Объект зафиксирован. Контакт… произошёл. Возвращаюсь. Повторяю: возвращаюсь.
– Подтверждено. Приёмная группа выслана. Готовься к изоляции. Когда Алексей вернулся на поверхность, в глаза ударил белый свет. Он шатался. Руки дрожали. Пыль с Марса прилипала к лицу, как исповедь.
