Читать онлайн Антон Водолей - Бунт на Марсе

2040 год вошёл в историю как начало эпохи Марса. После десятилетий неудачных попыток, проблем с логистикой, финансированием и международными противоречиями человечество, наконец, основало на Красной планете первую постоянную колонию. Проект получил кодовое название «Аврора-1», и уже через месяц после её запуска по всей Земле началась волна эйфории. Марс стал не просто достижением – он стал символом новой надежды. Газеты кричали о «второй Земле», корпорации соревновались за контракты, а телевидение обещало каждому ребёнку на планете билет на Марс в будущем.

Первая пятилетка принесла стремительный рост. На орбите появились спутники связи, а на поверхности – станции «Гермес», «Гелиос», «Прометей», «Шельф», «Эребус» и другие. Купола из сверхпрочного стеклокерамического материала прятали людей от радиации и шторма, а под землёй начали рыть первые тоннели для добычи ресурсов и расширения инфраструктуры.

Колонии стали автономными: свои теплицы, переработка, генерация энергии. Люди жили, работали, рожали детей. Марс начал казаться обжитым.

Но всё изменилось, когда начались глубокие бурения.

Официально это было частью программы освоения марсианских ресурсов. Геологоразведка выявила потенциальные залежи минералов, пригодных для энергетики и производства. Но в некоторых отчётах мелькали более странные пометки: «аномальное магнитное поле», «структурные пустоты», «внеземные формы геометрии».

Сначала исчезла буровая команда на станции «Селена-2». Вскоре после этого – научный отдел на «Гермесе-3». Видеозаписи обрывались на полуслове, сигналы – в середине фразы. Экспедиции, отправленные на расследование, находили лишь оплавленные инструменты, обрушенные тоннели и… тишину. Иногда – странные символы, начертанные на внутренних стенах подземных комплексов.

Затем пропали целые колонии. Станции с сотнями людей исчезали за одну ночь, как будто их и не было. Ни одного выжившего. Ни одной передачи в эфир. Только пустота.

Марсианский проект был экстренно свёрнут. Правительства отказались от дальнейших инвестиций, а учёные, побывавшие на Красной планете, либо исчезли, либо внезапно замолкли. Доклады стали засекреченными, а официальные версии – путанными.

К 2060 году от былой мечты остались лишь руины.

Пока Марс покрывался пылью, Земля в это время тоже переживала перемены. После десятилетий локальных конфликтов, климатических катастроф и роста экстремизма, ООН получила беспрецедентные полномочия. В 2055 году, после серии глобальных соглашений, она стала де-факто мировым правительством, призванным поддерживать баланс и безопасность.

Первым решением Совета стало отменить смертную казнь во всех странах. Мотив – гуманизм, новый мир, глобальный договор. Страны подписали документ, некоторые – скрипя зубами, но согласились. На бумаге воцарился мир.

Тюрьмы были переполнены. Людей держали в старых шахтах, в бывших метро, под землёй, в баржах. К 2060 году планета больше не могла сдерживать поток заключённых. Система наказания рушилась.Но преступность не исчезла. Наоборот – террористические группировки, картели и банды рецидивистов почувствовали безнаказанность. Смертная казнь исчезла, а пожизненных приговоров становилось всё больше. И тогда появилось радикальное предложение.

Пожизненные – и только.Использовать Марс. Заброшенные подземные станции, модифицированные под автономные колонии, могли бы стать гигантской тюрьмой вне Земли. Без охраны. Без возврата. «Выживет – пусть живёт. Умрёт – такова его судьба» – сказал один из советников по безопасности, и эта фраза легла в основу новой программы под названием «Изгнание-1».

В центре пустыни Сахара, среди раскалённых дюн, был построен гигантский космопорт. Не для туристов. Не для героев. Для заключённых. Подземные тоннели для доставки, криокапсулы, шлюзы – всё сделано так, чтобы контакт с Марсом был односторонним. Заключённых замораживали, перевозили и пробуждали уже на месте.

Первые партии были отправлены в октябре 2061 года.

И вот – Марс снова ожил. Только теперь – не как колония. Как тюремная планета. Как бездна, в которую Земля сбрасывала всё, что не вписывалось в её новый «гуманистический» порядок.

Земля, 2095 год. Нео-Москва.

Алексей сидел в своей квартире и смотрел в окно. Город, расколовшийся между неоновыми башнями и бетонными трущобами, жил своей жизнью. По небу пролетала теневая тень транспортного дрона, и в окне на мгновение отразился его искажённый профиль. Он даже не заметил, как его пальцы машинально сжали стакан, наполовину наполненный тёплым виски.

Сегодня он праздновал.

Официально – демобилизацию. Неофициально – выживание.

Дверь в квартиру была открыта. Он ждал гостей. Родных. Близких. Тех, кто ещё остался. Но пока комната была пуста, и в тишине эхом звучали его мысли.

Он служил в армии пятнадцать лет. Последние восемь – в специальном отряде быстрого реагирования ООН, прозванном неофициально «Чистильщики». Их бросали туда, где обычные войска пасовали. Террористические анклавы, мятежные зоны, биохимические инциденты, техногенные аварии – всё, что угрожало «миру», как его понимали наверху.

Несколько месяцев назад им дали приказ: освободить заложников из лаборатории на южной окраине Нигерийского экс-анклава. Там держали учёных и инженеров. Операция была стандартной – по плану. Но всё пошло не так.

– Моя ошибка, – прошептал Алексей.

Он до сих пор слышал выстрелы. До сих пор помнил, как его второй номер – Кир – исчез в облаке огня. Как девочка, которую они должны были спасти, кричала, не выпуская плюшевого медведя. Как он отдал приказ о штурме… слишком рано.

Из двадцати человек выжили четверо. И девочка. Только позже стало ясно: лаборатория была прикрытием. Под ней вели нелегальные разработки с использованием запрещённых нейропаразитов. Террористы просто нажали кнопку – и отправили всех в ад.

Он молчал на суде. Он принял всю вину. Его не осудили, но списали. Без почестей. Без ордена. С формулировкой: «нестабильное поведение, непригодность к дальнейшему командованию».

Он не спорил.

Входная дверь издала короткий гудок. Кто-то вошёл. Голоса. Смех. Алексей поднялся. Лицо его было спокойным. Ровным. Как у солдата, привыкшего к боли. Но где-то под этой маской, глубоко внутри, что-то продолжало тлеть.

В этот вечер Алексей не хотел вспоминать о плохом.

Он заставил себя. Натянул чистую рубашку, зачесал волосы назад, как когда-то в академии. Убрал пустые бутылки с подоконника, зажёг мягкий свет у стены и включил фоновую музыку – старые треки середины XXI века, ещё до эпохи тотального синта. Что-то тёплое, человеческое.

Первые пришла сестра – Лина. Младшая на пять лет, вечно с нейросетью на пол-лица и термокофе в руках. Обняла крепко, как в детстве.

– Я тоже, – только и ответил Алексей.– Ну ты и железный, брат. Я думала, ты не вернёшься, – сказала она, не скрывая слёз.

Потом появились друзья из школы. Условно «друзья». Те, кто помнил его до армии. До всего. Трое – Валерка, Мишка и Ника. Последняя – девушка, которую он когда-то тайно любил. Сейчас – взрослая, с кольцом на пальце и мягкой грустью во взгляде.

– А ты всё такой же, Лёш, только морщин больше. Но глаза… не изменились.

Следом подтянулись товарищи из части – кто выжил. Кто сумел выбраться. Серёга, «Док», с которым они делили аптечку и ад. Молчаливый Горан, которому Алексей спас жизнь под руинами в Трансиндии. Все пришли.

Поставили на стол бутылки. Домашнюю еду принесла Лена – картошка, мясо, какие-то маринованные штуки. Кто-то подключил колонку к нейросети – пошёл военный шансон вперемешку с классическим роком. Смех, стук бокалов, споры о политике, истории, женщинах.

Всё было по-настоящему.

– Ну-ну. Кто кого тащил – это ещё вопрос!– Помнишь, как мы на учениях вас вытащили, когда связь отрубилась? – кричал Горан, разливая по стопкам. – Ты бы без меня ещё в тех катакомбах сидел, – смеялся Алексей. К полуночи уже все сидели вповалку на полу, на диване, кто-то уснул в кресле. За окном гудели транспортные коридоры, в небе мерцали спутники, но внутри этой маленькой квартиры было тихо, тепло, почти уютно.

Алексей вышел на балкон. Взял последнюю сигарету – давно не курил, но сейчас хотелось. Город расстилался перед ним, как сложная система вен. В каждой точке – жизнь. Но он чувствовал себя чужим. Не здесь. Не теперь.

Сзади подошла Лина. Тихо.

– Я знаю. Просто… возвращайся. Настоящего тебя мы ждём.– Ты всё ещё там, да? – спросила она. Он молчал. Часов в три ночи праздник начал затихать. Музыка всё ещё играла, но тише – как будто и она устала веселиться. За столом осталось лишь несколько человек. Большинство уже спали: кто на полу, кто, прижавшись к подушке, прямо в кресле. Лена тихо укрывала спящих пледом, как когда-то в детстве укрывала куклы. Смешно, но трогательно.

Алексей сидел на балконе, всё ещё с тем же стаканом в руке, в котором почти не осталось виски. Холодный воздух ночного мегаполиса бил по щекам, и в этом холоде было нечто отрезвляющее. Он вглядывался в далёкие огни, как будто надеялся найти там ответ на вопрос, который не решался задать самому себе.

Сзади послышались шаги. Это был Серёга. Присел рядом, поставил бутылку между ними.

– Теперь да. Только в голове всё ещё команды и тактические схемы.– Ну что, командир. Теперь ты гражданский. Помолчали.

– Может быть.– Живём, Лёш. Мы остались. Этого уже достаточно. Серёга похлопал его по плечу и ушёл, оставив бутылку.

Под утро гости начали расходиться. Кто-то с шутками и объятиями, кто-то – молча. Ника обняла Алексея крепко, дольше всех. На секунду прижалась щекой к его груди. Он ощутил запах её волос – смесь духов и чего-то давно забытого, знакомого.

– Береги себя, Лёш. Не исчезай снова, ладно?

Он ничего не ответил. Только кивнул.

К пяти утра в квартире осталась только Лена. Она собрала посуду, протёрла стол и, проходя мимо, коснулась его плеча.

– Я не притворяюсь, – тихо ответил он.– Ты не обязан притворяться. Я всё понимаю. Она ушла, оставив после себя тепло и пустоту.

Алексей выключил свет, сел на край дивана, посмотрел в потолок. Его лицо было спокойным, почти без эмоций. Но внутри – шторм. Всё это веселье было как танец на обрыве. Как попытка вспомнить, каким он был до того.

Он лёг. Закрыл глаза. Заснул не сразу.

За окном небо медленно светлело. Город просыпался.

Будильник не звонил. Алексей проснулся сам – по привычке. Время на настенных часах мигало: 09:54. Голова слегка гудела, но не от алкоголя – от чужой суеты, от лиц, воспоминаний, от груза, который он таскал с собой слишком долго. В квартире было тихо. Всё ещё пахло закуской, духами и сигаретным дымом. Остатки вчерашнего веселья – как фантом нормальной жизни.

Он едва успел натянуть майку и подойти к кухне, когда раздался резкий звонок в дверь.

– Кто там? – спросил он, даже не подумав смотреть в камеру.

– Следственный комитет. Откройте. У нас ордер.

Алексей замер. На долю секунды. Потом подошёл и открыл.

В дверях стояли трое: двое в строгих тёмных костюмах с бейджами нового образца и один в бронежилете с нейроперчатками – оперативник. У всех на лицах – чёткое выражение хладнокровия. Без намёка на вежливость.

– Решением Восьмого кассационного окружного военного суда, дело восстановлено. У вас есть право ознакомиться с материалами, нанять защиту. Также прилагается постановление об избрании меры пресечения – заключение под стражу в следственном изоляторе №17 до начала судебного разбирательства.– Капитан запаса Алексей Дмитриевич Колесников? – Да, – медленно ответил он. – Вам предъявляется постановление о возобновлении уголовного дела №840-7/88 по факту халатности при проведении боевой операции в зоне «Бета-Сектор, экс-Нигерия», повлёкшей гибель сотрудников и гражданских лиц. – Это дело закрыто. – Голос у него оставался ровным.