Вот сука…
Поворачиваюсь вполоборота и улыбаюсь:
— Вы обманываетесь, господин Абрамов. Во мне нет абсолютно ничего интересного.
Иду к Паше. Сын не сводит с меня взгляда.
— Мам? — его голос дрожит от испуга.
— Паша, мы уходим, — взглядом подаю сигналы, что нам пора сматываться отсюда.
— Пойдем, — поднимается и берет меня под руку.
— Всего доброго, — говорю мужчине, проходя мимо него.
— Мой водитель отвезет Павла в школу.
— Не стоит, — пытаюсь сбежать, но тот заявляет непреклонно:
— Стоит. А вас он отвезет в кофейню.
Киваю, а у самой внутри все дрожит.
Черт, да откуда он столько обо мне знает?
— Мам, нам хана? — спрашивает Пашка испуганно.
— Кажется, да, сын, — отвечаю честно, осознавая, что мы вляпались.
И вернуться к тихой и спокойной жизни у нас вряд ли получится…
6. Глава 6
Мэр
— Ваши рейтинг упал на двадцать процентов, — констатирует Савелий. — Это непозволительный обвал. Абрамов вышел вперед. Вырвался даже, я бы сказал.
С момента пресс-конференции прошли сутки.
Всего какие-то сутки, а у меня из-за этого пацана все пошло по пизде!
— Сава, есть какой-то план?
Моя команда заметно нервничает. Случай беспрецедентный, как вылезать из этого, да еще оставшись в результате чистым, не представляю.
— Иван Геннадьевич, вы так уверенно шли вперед. Опросы показывали хороший результат, и доверие к вам было на уровне.
— Я разве про это спросил? — начинаю злиться. — К чему ты мне сейчас о том, что было? Ты мне скажи, что делать?
Савелий откашливается. Его лицо достаточно бледное, чтобы сообщить мне, что критическое мышление подвело.
— Как минимум, нам надо дать официальные объяснения. Сказать, кто это. Желательно в присутствии мальчика, чтобы он подтвердил, что… ну например, ошибся.
— Ты сам в это веришь? — дергаю бровью.
Все ерзают. Не сомневаюсь в том, что команда с удовольствием свалила бы отсюда куда подальше, но я плачу им достаточно для того, чтобы они работали в любых условиях, в любое время дня и ночи.
— Сейчас дети такие… — подает голос один из консультантов. — Я не удивлюсь, если этот пацан поспорил с кем-то на то, что сорвет пресс-конференцию нахрен.
— Леша, — поворачиваюсь к помощнику, — от Афромеева слышно что-то?
— Он работает, Иван Геннадьевич.
— Как этот пацан вообще пробрался туда? — спрашивает Савелий.
— Что ты хочешь? Это дом культуры, а не питейное заведение или стриптиз-клуб. Он имел право там находиться, — осаживает его Леша.
— Так, ладно, какие у нас еще варианты? — возвращаю всех к более важной теме. — Он может быть от конкурентов.
— Тогда надо заставить его признаться во всем! — говорит Савелий. — А вы, Иван Геннадьевич, публично вместо наказания, милосердно простите его и возьмете на экскурсию, ну например, в пожарную часть. Благое дело!
— Великодушно, — кивает Леша.
Яков Тамирович, мой юрист, откашливается, и все взгляды обращаются к нему.
— Есть еще один исход.
Воцаряется тишина.
— Какой? — спрашивает с интересом Леша, а я прикрываю глаза и шумно выдыхаю, понимая, о чем юрист сейчас будет говорить.
— Что, если мальчик не врал?
Вопрос звенит в тишине кабинета, а все взоры скрещиваются на мне.
— Он не мой сын, — цежу зло.
— Мы не узнаем правду до тех пор, пока не найдем мальчишку и не сделаем тест ДНК.
Подключается Леша:
— Но это только при условии, что мальчик не станет говорить иное.
— Безусловно.
— А если… — Леша начинает говорить тише, чуть ли не переходя на писк, — …если он окажется вашим сыном?
