Бывшие. Врач моего сына. - страница 8

– Вас может понять только ваша жена, потому что не только вы потеряли дочь, но и она, – ненавижу быть не только гинекологом, но и психологом. Я еще все жизненные ситуации пациентов пропускаю через себя, не научилась дистанцироваться.

– Спасибо за ваше ценное мнение. Я подумаю и перезвоню вам, – сухо отвечает мужчина. Все же задела я его за живое. – Я сейчас не готов дать ответ, – и мужчина положил трубку. Я даже посмотрела на телефон, чтобы убедиться в том, что не удержала нечаянно собеседника. А он просто отключился. И вот что мне делать?

Полдня я гоняла эту мысль в голове. Навещала девушку и видела, что ее настрой ни капли не изменился. Она по-прежнему не проявляет интереса к жизни. Лежит и смотрит в одну точку. Я даже предложила ей выйти на улицу, в небольшой сквер при клинике и прогуляться, но девушка отказалась. Она даже не стала придумывать причину. Просто сказала, что не хочет и все.

Рабочий день подошел к концу, а я сидела на работе и смотрела в карту пациента. Что мне делать? Муж ее не перезвонил, а я без его согласия подавать заявку на сиделку не могу. Даже злость берет оттого, что все решают деньги. Нет, не все. В людях человечность измеряется не деньгами. Беру трубку и набираю номер мамы.

– Мамуль, привет. Как Тимурка? – решение, что я приняла, правильное. Чувствую это. Но от него пострадает мой собственный ребенок, который и так меня видит редко. А сегодня и вовсе не увидит. И я не прижмусь к его бархатным щечкам, не вдохну этот детский сладкий аромат.

– Хорошо, ждет тебя с работы, соскучился, – отвечает мама в трубку.

– Мамуль, тут такое дело, – я замялась. Моя всепонимающая мама только на днях сказала мне, что я слишком сильно душу вкладываю в свою работу. Что мне надо все же расставлять приоритеты. И Тимур для меня должен быть важнее, чем работа. – В общем, мне нужно остаться на работе на ночь.

– Дежурство, что ли? – удивилась родительница.

– Не совсем. Тут девушка, она в тяжелом эмоциональном состоянии. В общем, ей нужна сиделка, чтоб она ничего с собой не сделала. Но ее муж пока не согласился на оплату доп.персонала, – оправдываюсь перед матерью.

– Ее мужу на нее плевать, а тебе нет. Правильно? – вынесла вывод из всего вышесказанного моя мамочка.

– Да, – я подтвердила ее слова.

– Моя ж ты сердобольная. Оставайся, конечно. Что я сделаю, – женщина тяжело вздохнула в трубке. Завтра, я так понимаю, ты приедешь только вечером домой? Или не приедешь, снова у девушки дежурить будешь?

– Мам, я завтра позвоню. Я еще не знаю, – мне невероятно стыдно, но я не могу поступить иначе.

– Хорошо, родная, только прошу, не сиди голодная. И так скоро прозрачной станешь, так измотала себя, – мама всегда останется мамой.

– Я сейчас же спущусь и куплю в кафе себе ужин. Не переживай, мамуль. Поцелуй от меня Тимурку. Я вас люблю, – я улыбнулась в трубку и нажала “отбой”. Все-таки у меня самая мировая мама на свете.

Как послушная дочь, я пошла в кафе за ужином. Взяла кошелек и телефон и направилась вниз. Решила взять еду на вынос, так как не любила есть в этом кафе. Оно было общим. И для персонала, и для пациентов. И потому посередине обеда к тебе могли подойти кто-то из бывших пациенток, пожелать приятного аппетита, а заодно спросить что-то. И будешь ты есть пюре с котлеткой и вспоминать гинекологический диагноз пациентки. Так себе удовольствие, если честно. Так что я предпочитала принимать пищу в маленькой кухоньке около ординаторской в гордом одиночестве или хотя бы с коллегами, которые не лезли с вопросами. Ко мне, в принципе, не лезли особо. Я старалась никого не обсуждать, не сплетничать, только если Юля не приходила с последними новостями, и ни к кому не лезть с непрошенными советами. О личном особо не распространялась. Лишь пара девочек знали, что у меня есть сын и нет мужа. На больничные я не ходила, но ни особой любви, ни неприязни со стороны начальства не испытывала. Этакий среднестатистический работник, винтик, от которого многое не зависит, но и без которого будет сложно.