– Тогда почему она еще в клинике? – Кирилл Петрович вскочил со своего места и стукнул ладонью по столу.
– Потому что я врач, а еще женщина. И я прекрасно понимаю, что она испытывает. Вы же знаете, что эта беременность – результат ЭКО? – заведующий кивнул. – А еще вы знаете, что они решились на это ЭКО лишь из-за старшей дочери, которой нужен был донор. Она с мужем собирались родить идентичного по ДНК ребенка, чтобы он был идеальным донором, – я боковым зрением вижу, как вытягивается лицо Кроссовского. Ну да, в карте этого всего нет, потому что это не относится к делу. Но эта семья наблюдалась у нас с момента планирования зачатия, и потому я знаю все эти моменты. – И вот представьте ее состояние. Старшая дочь, из-за которой это все затевалось, умирает. Девушка боится, что из-за идентичного генного набора у младшей будет та же болезнь. Хоть мы и убедили, что это не так и дело у старшей было не в генах, а в патологии внутриутробного развития. Муж после смерти старшей дочери наговорил с три короба. А у нее гормоны зашкаливают. Она на все смотрит под другим углом. Если мы ее выпишем домой, где еще недавно бегала старшая дочка, где они с мужем представляли, как вылечат старшую, как будет радовать их улыбками и первыми шагами младшая, – я не хотела этого всего говорить, не хотела, чтобы эмоции вылились из меня. Я поняла, что сболтнула лишнего, но и замолчать не могла. – Я не могу ее выписать, зная, что она эмоционально не справится с нынешним своим состоянием. И как врач хочу и могу ей помочь.
– Присядьте, – Кирилл Петрович махнул рукой на кресло, и я присела напротив него. В соседнее кресло сел Кроссовский.
– Извините меня, Анастасия Константиновна, я и забыл про все эти факты, – вдруг произнес мужчина. А у меня челюсть чуть не отвисла. Не ожидала, что он так быстро отойдет и переосмыслит все. Обычно на это уходило несколько часов. – Да, вы правы. Мы должны помочь. Но, несмотря на это, хотел бы уточнить, что, если с девушкой что-то произойдет, это все будет не только на вашей совести, но еще и под вашу ответственность. Вы понимаете? – заведующий внимательно смотрел на меня.
– Да, понимаю, – вздохнула. Ну а что делать? Да, я понимала, что если с Филипповой что-то случится, меня выпрут из клиники. Да, я хороший врач, если оценивать себя без ложной скромности. Да, меня ценят. Но когда с пациентом происходит ЧП, то виноват врач. И в данном случае виноватым врачом назначат меня.
– Я рад, что мы обо всем договорились. Я назначаю вам помощником Демида Максимовича. С его завотделением я утрясу этот момент, – и Кирилл Петрович улыбнулся Кроссовскому. У него лицо вытянулось от удивления, но он быстро взял себя в руки. – А, и вы подали заявку на согласование установки камеры видеонаблюдения в палате Филипповой?
– Да, подала, – это стандартная практика, если пациент проблемный.
– Хорошо, можете быть свободны. Но с вас отчет каждый день по этой девушке, – погрозил мне пальцем мужчина, а я улыбнулась.
– Конечно, Кирилл Петрович, – я взяла протянутую мне медицинскую карту и пошла на выход.
Кроссовский догнал меня шагов через десять и, резко взяв за локоть, развернул к себе.
– Ты что творишь? – мужчина был зол.
– Это ты что творишь? – я выдернула руку из мужского захвата. – Не ожидала, что ты такая крыса. Побежал жаловаться зав.отделением.
– Дура! Да она вены себе в туалете перережет, а тебя посадят за халатность! – шипит на меня Демид, приблизив свое лицо к моему.
