Падчерица испуганно замирает, бросая на Ирис обеспокоенный взгляд.
Я сглатываю, чувствуя, что они всё ближе. Вот-вот нагонят.
Может, это просто путники? От чего я так нервничаю и переживаю?
– Бандиты? – щурится кошка, привставая на сиденье напротив.
– Одеты прилично, – отрицательно качаю головой я.
– Чего тогда разволновалась? Наверное, спешат отдохнуть, так же, как и мы.
Я передёргиваю плечами. Дурное предчувствие не отпускает.
В этот момент первый из всадников обгоняет экипаж, его тень проносится мимо, мелькая за занавеской.
Я вцепляюсь пальцами в ткань платья, нервно теребя кружева.
Проносится ещё один всадник.
– Эй, тормози, – доносится до нас грубый бас. – Придержи лошадей, друг, есть разговор.
Наш кучер что-то отвечает. Не могу разобрать.
Мимо проносится ещё одна тень.
Карета сбавляет скорость. Мы с Феллоной переглядываемся.
– Ясмин, что это за люди? – тонким голоском спрашивает падчерица, моя нервозность передаётся и ей. – Это папины друзья? Мы что-то забыли, и папа отправил их отдать нам это?
– Боюсь, что нет, милая, – я набираюсь смелости и высовываюсь в окно.
Карета едет медленно, впереди стоят две лошади, преграждая дорогу.
– Раани Адели, спрячьтесь, и не показывайтесь, умоляю вас, – слуга, сидящий рядом с кучером на козлах, поворачивается ко мне. Его лицо совсем бледное, а губы сжаты в тонкую ниточку.
Я уже собираюсь последовать его совету, но вижу, что прямо на меня смотрит всадник. Высокий крупный мужчина с бородой и шрамом на лбу. Тут же поспешно скрываюсь в экипаже, задёргивая занавеску.
– Сколько их? – обеспокоено спрашивает Ирис.
Мимо проносится ещё одна тень. Остальные скачут позади экипажа. Они нас окружают?
– Восемь? – выдвигаю предположение я.
– Когда остановимся, выпусти меня, а сами запритесь, – говорит кошка, шерсть на её загривке вздыбливается.
– Их слишком много, не знаю есть ли у них оружие, я не разглядела, – отвечаю я, чувствуя, как нарастает тревога. – Сначала я поговорю с ними сама. Попытаюсь всё уладить.
Что им может быть нужно? Золото? У меня с собой нет ничего ценного, кроме украшений, подаренных Райенгаром. А наш экипаж не выглядит настолько богатым, чтобы его решились грабить прилично одетые люди. Хотя что я понимаю в бандитах?
– Стой! Кому говорят! Иначе всажу арбалетный болт тебе в лоб! – в голосе, который до нас доносится нетерпение и злость.
По коже идёт дрожь, я бросаю взгляд на притихшую, сжавшуюся в комочек Феллону. Я слышу свист болта и ржание лошади, экипаж тормозит так резко, что нас бросает друг на друга.
– Иди сюда, Фелли. Полезай под сиденье, – я принимаюсь быстро вытаскивать чемоданы, освобождая место. – Скорее же! И чтобы ты не услышала – ни высовывайся! Поняла меня?
– Это экипаж старшей фрейлины Её Величества! – слышу я приглушённый голос кучера. – Как вы смеете стрелять в мою лошадь и задерживать нас таким беспардонным и наглым образом?
– Ясмин! Мне страшно! – губы малышки начинают дрожать.
Обычно она стойко переносит невзгоды, но сейчас паника захлестывает нас обеих. Сердце стучит, как бешенное, руки дрожат.
– Не советую трогать оружие, – доносится до нас грубый бас. – Иначе пожалеешь. Голос незнакомца сочится угрозой.
– Скорее, Фелли! – командую я. – И тс-с! Тихо!
– Выпусти меня! – Ирис принимается лапой открывать дверцу, но защёлка плохо поддаётся.
Я не понимаю, что мне делать. Я не хочу выпускать Ирис – противников слишком много. И Феллона… Что они могут сделать с ребёнком?
