Но когда мы приблизились к кухне, о чем говорил разливавшийся в воздухе аромат жареных пирожков – похоже, с яблочной начинкой – Мерлин приостановился и сказал мне:
– Постоишь за углом. Нечего тебе лишний раз людям показываться, пока тебя в царское и мужское не одели.
Я кивнула. Желудок протестующе заскулил.
А Мерлин взглянул на меня недовольно:
– Жаль, тебя без шлема уже видели – теперь пышных усов не приклеишь. Ладно. Скажем, что ты очень юный. Лет этак… восемнадцать, да. – Он вздохнул. – Но ты все же веди себя посолиднее да построже.
Восемнадцать! Считать ли это за лестный комплимент, если девушку двадцати пяти лет принимают за восемнадцатилетнего юношу?
Мерлин завернул за каменный угол – здесь соединялись постройки разного времени – за поворотом начинался широкий коридор, построенный из камня, с темными деревянными балками и ржавыми факелами, вделанными в стены.
Недалеко за углом, в стене напротив были распахнутые двери кухни – закопченые, из толстых досок, оббитые железными полосами. Виднелись висевшие на отделанных керамической плиткой стенах медные сковороды и половники, и огромный, выложенный из камней, камин – сейчас потухший.
Из помещения, и правда, раздавался гвалт голосов – разговоры и смех. Но видно никого не было – похоже, все собрались в другой части кухни. Так что я решила подойти поближе и незаметно глянуть, что там за люди.
Когда Мерлин вошел в дверь, голоса притихли, только один юноша продолжал (видимо, сидел спиной к дверям):
– А мы в трактире на прошлой неделе играли – проигравший должен был бочонок браги выставить. После он домой тоже голый ушел – денег платить недостало, так Вакуль его одежду и забрал!
– Вот и играйте в деревне, – раздался громкий голос Мерлина. – А чтобы тут при дворе я больше голых задов не видел!
Тут на разные голоса забормотали «Извините», задвигались стулья, зашоркали башмаки.
– Почему везде мусор и грязь? – строго сказал Мерлин.
– Потому что нам уже третий год только половину жалованья платят! – живо ответил женский голос.
– И это справедливо, – заметил другой женский голос – сухой и невыразительный.
– Иди-ты! – послал ее первый голос.
Ничего себе они с друг дружкой! Но оказалось, вовсе не послал.
– Идита права, – сказал Мерлин. – Короля нет, обслуживать некого. Да только вы и половину своих обязанностей не выполняете!
– Скажите спасибо, что вообще не разбежались, – огрызнулась первая женщина шустро.
Я подобралась к дверям и осторожно выглянула из-за косяка. В огромной кухне, у деревянного стола стояли двое мужчин, молодая девушка и костлявая женщина средних лет в строгом темно-синем платье. Видимо, все они только что из-за этого стола вскочили. Один из мужчин собирал со стола карты. Еще одна женщина – полная, в белом фартуке – склонилась к низкой печи и открыла дверцу. Большая тарелка с пирожками стояла на столе.
– А чего вам разбегаться, – говорил Мерлин, – когда вы тут бесплатно кормитесь да в дурака играете.
– От скуки! Единственно от скуки! – сказала полная женщина, вытаскивая из печи огромный противень с пирожками. Это она жаловалась на полжалованья. – Короля-то нету! А без дурака, то есть без короля – никакого тебе развлечения, совсем сонное царство! Три печи простаивают, поварята в пастухи подались, продукты… сами съедаем сколько можем! – женщина кивнула на стоявшие у задней двери корзины и мешки – я узнала в них наших сюда попутчиков.
