Командовал
штурмом генерал Вельяминов, и он медлил, не начиная атаку. Войска наши, сварив
похлебку с удвоенной мясной порцией, спокойно наполняли себе желудок. На правом
фланге батареи в двадцать два орудия, на расстоянии пушечного выстрела от
неприятельских окопов, для Вельяминова накрыли стол и расставили вокруг
барабаны. А позади него, расположившись на коврах, закусывал корпусный командир
со своими офицерами.
Между
тем, неприятельский бруствер и плоские крыши домов были буквально унизаны
чеченцами, ожидавшими атаки. Несколько зрительных труб были направлены прямо на
генеральский обеденный стол. В час пополудни корпусный командир прислал
Вельяминову своего адъютанта спросить, не пора ли начинать. «Нельзя, - ответил
генерал, - солнце слишком жарко печёт, к тому же люди не кончили еды».
Через
полчаса прибыл новый посланец к Вельяминову: «Не пора ли начинать штурм?». «Нет,
не выпили ещё порцию, которую приказано раздать», - отвечал генерал.
Корпусный
командир Владимир Дмитриевич Вольховский не обладал столь железными нервами и
послал к Вельяминову подпоручика Федора Торнау. «Ступай, дражайший,
назад, - приказал Вельяминов Торнау, - и
скажи пославшему тебя, что, по моему мнению, надо еще подождать; впрочем, как
угодно, только в таком случае не беру на себя ответа. Надо же время докончить
обед и убрать стол».
Наконец,
Вельяминов сел на коня и приказал артиллерии открыть огонь. Бутырские и
егерские батальоны пошли в атаку. Чеченцы первыми дали залп из окопов, но не
успели перезарядить винтовки, и русские передовые колонны ворвались в село.
Казаки
попали под огонь чеченцев, но повернули к окопу, под завал. Там спрыгнули с
коней и оказались вне зоны огня. Чеченцы стали ждать их появления, но снова не
выдержали и дали залп. Казаки и грузины в тот же момент бросились в атаку и
захватили укрепление. Рукопашный бой в селе продолжался, но чаша весов
склонялась в нашу пользу, чеченцы отступали, пока не обратились в полное
бегство.
И
только около сотни горцев, отрезанные от леса, засели в три смежных дома посреди
сада и не хотели сдаваться. Их оцепили тройной цепью застрельщиков,
лежавших на земле, за плетнями и за деревьями. Но никто не смел показаться на
виду у неприятеля, чтобы не быть тут же сраженным пулей.
Подвезли легкое орудие. Ядро
пронизало три сакли во всю длину, но на противоположной стороне ядра били наших
людей, поэтому пришлось прекратить пальбу, и решили поджечь дома. Это было не
так-то просто сделать под дулами метких винтовок горцев.
Наконец, нашлись два сапера, которые двигая
пред собой дубовую дверь вместо щита и неся пуки соломы и хворосту, подползли к
крайнему дому, с неимоверным трудом сбили глину у фундамента и подожгли плетень.
Чеченцы продолжали стрелять, пока жар не отогнал их от горящей стены.
- Оттон
Борисович, - медленно проговорил Саша. – Я откуда-то помню эту историю.
Никса
посмотрел вопросительно.
- Мне
продолжать? – спросил Рихтер. – Или вы знаете финал?
-
Возможно, знаю, - сказал Саша. – Но, может быть, это другая история. Конечно,
продолжайте.
- Мало-помалу огонь охватил и две другие сакли, так
что неприятелю оставалось только сдаться или гореть. Генерал Вольховский
пожалел храбрых людей и приказал переводчику, предложить им положить оружие,
обещая жизнь и право размена на русских пленных.
Переводчик выступил вперед и по-чеченски
крикнул, что хочет говорить.
