- Не умеют? А сады тогда зачем? А стада? Я не верю в
изначально дурные народы. Если их сады вырубили, стада угнали, а дома сожгли,
чем им жить, кроме грабежа?
- Им дали земли на равнине, но они восстали снова. Они
горячи, порывисты, наивны и готовы пойти за любым бездушным честолюбцем, пообещавшим
им покровительство и победу. Дикие народы одна сила способна приводить в
рассудок и хранить между ними порядок. А отдал я себя на службу этой силе не
ради удовольствия смотреть на убийства, а, чтобы, упорствовать против
существующего зла и для защиты родного края, чтобы пожертвовать на это и мою
лепту пота и крови.
- Любим мы
защищать свою родину на чужой земле, - заметил Саша.
- Иногда
иначе нельзя, - сказал Рихтер.
- Это
стандартное оправдание, - поморщился Саша. – Очень больно ощущать, что твоя
родина не права, хочется как-то обмануть совесть. Я вас не упрекаю, Оттон
Борисович, вас не в чем упрекнуть. Просто расхлебывать подарочек султана - нам
с Никсой и нашим потомкам.
Комнаты
фрейлин располагались на третьем этаже Зубовского флигеля. Саша поднялся туда
после уроков и аккуратно постучал.
Открыла
горничная. Серое платье с длинными рукавами, воротничком-стоечкой, юбкой до пят
и широким белым передником. Русская коса, но вполне европейская кружевная
наколка на волосах. Лицо приятное, но простое.
Служанка примерно
в возрасте госпожи.
Низко
поклонилась, только что не упала на колени.
- Глаша, кто
там? – послышался из комнаты голосок Жуковской.
- Его Императорское
Высочество великий князь Александр Александрович! – неожиданно низким голосом
отрапортовала служанка.
Последовала
короткая пауза. «Не одета она что ли?» - предположил Саша.
Но Александра
Васильевна вышла ему навстречу и сделала глубокий реверанс.
На Жуковской
было не придворное одеяние фрейлины, а более простой наряд: так называемое
барежевое платье. Прозрачная ткань, вроде тюля, розовая в мелкий цветочек,
поверх шелкового нижнего платья. Широкие рукава, мелкие круглые пуговки
впереди, застегнутые по самый маленький воротничок. Юбка с многочисленными
оборками, почти до пят.
С одной
стороны, без шитого золотом бархата Жуковская казалась более доступной, с
другой: ну, зачем же так наглухо зашнуровываться?
- Чем могу
служить, Ваше Императорское Высочество? – поинтересовалась Жуковская.
- Не чем, а
кем, Ваше Эльфийство, - сказал Саша. – Спасительницей, Ваше Фейство! От
немецкого языка.
Жуковская
улыбнулась.
- Конечно,
Александр Александрович, проходите.
И входная
дверь закрылась за ним.
Небольшая
комната была обставлена, как комиссионный магазин. Мебель явно дворцовая, но
старая и набранная из разных гарнитуров. Так что сиреневый диван с
волнообразной спинкой и кривыми ножками соседствовал с классическими креслами,
прочно стоящими на полу, и обитыми зеленым шелком. Картину дополнял древний
тяжелый секретер, который Саша не вполне уверенно отнес к стилю барокко, и шкаф
с книгами стиля ампир. В комнате также имелась не доходящая до потолка
занавеска, за которой видимо располагалась кровать, зато на окнах занавески
отсутствовали.
Последний факт
его скорее обрадовал, он всегда считал шторы лишней деталью: ну, зачем закрывать
вид из окна? Там был весенний царскосельский парк с тонкими ветвями на фоне
закатного неба.
- Комнату
обставляли не вы, - предположил Саша.
- Да, её
обставили до меня, - кивнула хозяйка. – А почему вы так решили?
