* * *
…Это был обыкновенный домик, каких тысячи на улицах Большого Камня, плотно прилепившийся к соседнему, похожий на скворечник, с круглым окошком под самой крышей. Он ничем бы не выделялся среди других, если б в часы намаза из его окон не вырывалось неожиданное и чуждое для западных горожан, протяжное «…аллах акбар…».
И только тогда глаза прохожего невольно находили черную вывеску с белой паутиной арабского шрифта, да у входа, тут же на ступеньках, выстроенный ряд «разношерстной» обуви.
Эта была одна из десятков мечетей, разбросанных по всему Большому Камню.
Молельный зал ее начинался сразу от дверей – это было свободное от всякой мебели пространство с рядами разноцветных ковриков на полу…
…Шло время дневного намаза. Имам Идрис, мужчина сорока пяти лет, в чалме, с аккуратно – стриженой бородой, в черном сверкающем халате, вел молитву. Гортанный звук его голоса, медленно повышаясь, обрывался и накатывал снова, подобно долгой укачивающей волне.
Глаза Идриса, обращенные вглубь себя, казалось, не видевшие ничего вокруг, на самом деле замечали каждый поклон, каждое лишнее движение: разные люди посещали мечеть, каждый приносил в эти стены свое, но главное, они все были его преданными последователями, его, пусть, пока еще маленьким войском, но которому в скором времени суждено перерасти в огромные армии. Перерасти и захватить мир. А точнее, привести этот грязный людской мир под знамена новой великой идеологии – неоисламизма.
Единый мир – единая религия! А он, Идрис, зачинатель этого нового мировоззрения, за которым пойдет все это мировое ничтожное людье.
Главное – знать это самое людье. Но и в этом отношении у него, имама Идриса, как раз все в порядке: за плечами – лучшие западные школы психологии и психотерапии.
С чего начался этот интерес он, кажется, уже и не помнил, но это было, как наваждение: если психология по-настоящему затопила все твое существо и у тебя есть деньги, тебя закрутит по всему белу свету: только бы по-настоящему соприкоснуться с той Божественной тайной, что называется СОЗНАНИЕ и МОЗГ. Именно она, эта тайна, как ничто другое, манила к себе, порою, как казалось, подпускала к себе настолько близко, что чудилось: вот-вот нечто взорвется, разлетится на миллион кусков и перед тобой, как храм, откроется эта единственная вещь, ради чего стоит жить: тайна сознания и мозга…
Так Идрис оказался в Большом Камне, приобрел дом, открыл в нем частную практику врача-психотерапевта.
Через какое-то время соседи стали продавать свой дом; что-то подсказало Идрису купить его и перестроить под мечеть.
Так и сделал. Как-то быстро сколотилась небольшая община (может, потому, что он был врачом, но, может, отчего-то и еще) но люди пошли, и это было началом.
…Закончив молебен, Идрис прошел к себе в дом. Он мог войти в него прямо из мечети: благо здания стояли стена к стене.
* * *
На Идрисе одет великолепный темный халат. Лениво вытянув ноги, он сидит на диване в своем доме.
Перед ним, на низком квадратном столике – голубая пиала и фаянсовый чайник с зеленым чаем.
Идрис, смакуя, потягивает чай, закатывая маслянистые глаза. Появились мысли о приближавшемся еврейском празднике Дарения Торы. Вот бы увидеть его затопленным в крови…
…Ненависть к евреям… Он поймал себя на этом, но по давней привычке не отступать ни перед какой мыслью, занялся ею. Эта была странная и, кажется, необходимая ненависть. Имело ли значение, откуда она? Она жила в нем и все!
