- Отсюда до Страны моря рукой подать, – говорил он Саридуму, схватив того за локоть. – До Элама же ещё дней десять пути. Сможет ли она вынести столь длительное путешествие, когда её жизненная сила вот-вот иссякнет?
Они оба разом посмотрели на сидевшую под сенью финиковой пальмы девушку. Даже в сгущавшихся сумерках было видно, как она дрожит всем телом, словно в лихорадке, и как лицо её, с ввалившимися, обведёнными тёмными кругами глазами, то бледнеет, то покрывается ярким румянцем.
- Она крепкая и храбрая девушка, – произнёс Саридум в защиту Деркето. – Уверен, она выдержит остаток этого нелёгкого пути.
- А вот я так не думаю, – резко возразил ему Табия. – Я даже знаю наверняка: ты не довезёшь её до Элама живой. Она умрёт по дороге, и её смерть останется на твоей совести. Лучше отдай её мне, Саридум!
С последним словами Табия ещё крепче сжал локоть тамкара.
- Ты так хочешь забрать её с собой? – удивился Саридум: его насторожила настойчивость и алчный блеск глаз Табии.
- Я ведь никогда прежде ни о чём не просил тебя, не так ли? – Вопросом на вопрос отозвался Табия.
- Для чего она тебе? – Саридум со всё возрастающим подозрением вглядывался в лицо своего собеседника.
Он вспомнил, как один из тамкаров, давно знавший Табию, намекал на то, что тот начинал наживать своё состояние на торговле людьми.
- Я могу задать тебе такой же вопрос, почтенный Саридум. Ты так печёшься о ней, будто она – твоя собственность. – Табия злился всё заметнее.
Но Саридум не собирался уступать ему:
- Зато ты, похоже, вознамерился оставить её для себя.
- Для себя? – Табия коротко хохотнул. – Пожалуй, можно и так сказать.
Тут он решил разоткровенничаться: приблизив своё лицо к уху Саридума, горячо зашептал:
- Я хочу утереть нос Мурашу, которому принадлежат лучшие в Баб-или Дома утех. Эта девушка юна и необыкновенно красива: она принесёт огромные деньги, которые мы с тобой сможем разделить поровну. Благодаря ей мы станем известными не меньше Мурашу, а он сам лопнет от зависти. Поверь мне, почтенный Саридум, я знаю толк в таких делах! Мы с тобой откроем в Баб-или новый Дом утех, о котором будут говорить в домах вельмож и даже в царском дворце!
- Постой! – перебил его Саридум, которому теперь казалось, что он имеет дело с безумцем. – Позволь напомнить тебе, что Баб-или больше нет: его затопили, дома вельмож сожгли. Судьба же царя и его семьи и вовсе неизвестна...
Табия не дал ему договорить:
- Никто не знает, сколько раз Баб-или погибал и сколько раз возрождался заново! Пройдёт время – и город Мардука восстанет из руин, как бывало прежде, и на престоле воссядет новый царь! Всё вернётся на круги своя! И справедливость будет восстановлена: к тому, кто был богат, вернутся прежние богатства и успех.
- Пусть так, – согласился Саридум, всем сердцем веривший в счастливую звезду Баб-или. – Но сколько потребуется времени – десять лет, пятьдесят – для того, чтобы такие, как мы, снова стали теми, какими были прежде?
- Такие, как мы – изворотливые, опытные в любых сделках – угодны любой власти. К тому же ассирийцы не слишком сведущи в торговле. Если мы пойдём к ним в услужение, то сможем стать даже богаче, чем были в пору расцвета Баб-или, – не растерялся предприимчивый Табия.
Саридум решил не высказываться на этот счёт: ему претила сама мысль о том, чтобы доживать свой век, прислуживая врагу. Зато его всерьёз беспокоила судьба Деркето – он не собирался отдавать её этому пауку Табии.
