Читать онлайн Адриан Лорей - Царство Беззакония
Корректор Маргарита Онищенко
Дизайнер обложки Александра (Alluranti)
Редактор Маргарита Дельмонт
© Адриан Лорей, 2019
© Александра (Alluranti), дизайн обложки, 2019
ISBN 978-5-4496-1834-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Заметки от автора
Очень часто мне приходилось слышать, что идеальным, почти что каноническим временем воплощения Вторичного мира (в интерпретации Профессора Толкина, естественно) является Средневековье. Оно и не удивительно, рыцари, дамы и турниры от Артурианы до Игры Престолов полюбились всем читателям и до сих пор находят свою читающую аудиторию. Еще первый поляк> [1], побывавший в Серых Горах (где золота до сих пор так и не нашли), выявил эту тенденцию современных фантастов уподоблять свои труды Артуриане (с обязательным присутствием короля, его прекрасной королевы, доброго волшебника и Врага). Но, мне кажется, веяние просвещенного духа Античности слегка бы разнообразило пресловутое Средневековье шармом устремленности к философскому познанию, борьбы космоцентризма с теоцентризмом, а также столкновением идей и ораторских речей, от хитроумной красоты которых порой зависят судьбы народов.
Однако, с моей стороны было бы крайне неразумно говорить, что это сугубо «antique fantasy» (и, во многом, из-за некоторых анахронизмов), скорее это «religious and legal fantasy» («религиозно-правовое фэнтези», если этот неологизм здесь уместен), мысленный эксперимент в не очень волшебной, но очень злободневной сказке про религию, атеизм и право. Отчасти поэтому я не дерзну называть себя писателем-фантастом (это, кроме того, слишком почетное звание), а скорее экспериментатором, желающим развлечь читателя серьезными философскими темами.
Действие этого романа разворачивается в вымышленном мире, в государстве, которое воссоздает атмосферу Поздней Античности – и, однако же, мир не остается в рамках её культуры, а приобретает самобытность и свои уникальные черты в зависимости от народов, более или менее прогрессивных.
Экспозиция истории, которую ты услышишь, любезный читатель, примерно такова: упоминаемая в книге Эфилания на протяжении сотен лет была верна Единому Богу, но настало время, когда прежние устои рухнули и к власти пришли языческие императоры, построившие новый порядок. Чтобы удержать людей в повиновении, им потребовалось искоренить старый уклад жизни, внушить сенаторам и плебеям веру в новых богов. А что приносит богам силу, если не война? И для реализации этой идеи император отправляется на завоевание непокорных южных племен. Но, к сожалению, ему слегка не повезло (чуть меньше, чем Киру Младшему в свое время) – он теряется на Юге, оставляя правительство, правосудие и религиозные институты сиротами, вестей о нём нет уже три года, умер он или еще жив – никто не знает. Близки выборы его наместника – консула, и каждый отстаивает свое представление о священном пути государства. Проблема только в том, что на кону жизни людей, ни о каком священном пути и не помышлявших.
Данная книга задумана, как первый том эпоса «Аномиада» (др.-греч. ἀ- – отрицательная приставка, νόμος – закон), посвященного противостоянию веры, атеизма, закона и народного самосознания. Всего книг будет три. Заранее оговорюсь, что не имею своей целью оскорбить или задеть чьи-либо чувства. Важно отличать автора от созданного им персонажа. Я – всецелый противник любого рода ненависти, фанатизма и мракобесия, неважно из какого они источника.
Для удобства чтения главы названы именами персонажей – эту практику ты, дорогой читатель, уже мог видеть в трудах некоторых отечественных и зарубежных писателей (например, у Уильяма Берроуза, Владимира Богомолова или Эдуарда Хруцкого). В конце книги даны Приложения, играющие роль дополнительных материалов ко вселенной книги. Каждая книга готовящегося цикла будет содержать свои Приложения.
Жалобы и предложения направлять на адрес:
sarveld@mail.ru
Пролог
Адриан Лорей – Архитектору
Свобода ежедневно губит и людей, и богов.
Я вижу Его – в скорби и в блеске крови. Ты был прав. Смерть движется по мощенной дороге Ему навстречу. Звук цепей, тяжесть дерева. Беззаконие хлещет Его кнутами, луч солнца, когда-то нежный и теплый, обжигает горячим песком Его ступни.
Жители этого города славили Его, где теперь Его слава? Не сородичи ли обрекли Его на мучения? О, эта безропотная храбрость, смирившаяся с бедой! Раны дымятся отвагой, но вряд ли я, здравомыслящий эфиланец, пойму её – гроб задушит этот огонь, как задушил огни многих до Него.
Но Он бредет, словно Хрува из легенд Архейна, а может, это и есть Хрува, миф, ставший реальностью. Недавно Он случайно поймал мой удивленный взор. Когда упал и некий человек бросился Ему помогать. Что это, флейта? Она звучит, как тысяча звонких поршней! Она шипит, как змея – перекрывает детский визг. Мир словно ничего не замечает. Обычная казнь обычного преступника, как это смешно, не правда ли, господин мой? Процессия забирается на холм, чтобы продолжить вакханалию смерти.
– Разве Он виноват в том, что любил их? – плачет женщина, роняя слёзы на сухую траву. – Мой мальчик, мой Иешуа…
Видимо, это Его мать. В её глазах золотые сады и черный храм, видение сущности и существования, покоя природы и рока ложных надежд. Я стою молча, цепенея при каждом ударе сердца. Горожане бурно обсуждают завтрашний ужин. Собирается тьма.
Вечером – на том холме, который один затмит все остальные холмы – я обрёл свободный разум. Беззаконие – в этом или в других мирах – одинаково. Оно начинается с наказания, а наказание сменяется самосудом; оно ударяет в набат, зовя на праведную борьбу, потом клинок прерывает крик роженицы. Тебе ли не знать это? Но в каждом миге несправедливости – свобода не придавать ей никакого смысла.
Оцепенение проходит – обращается в цель. Если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет? С этой мыслью я возвращаюсь в Империю. Предупреди Его Величество. Покажи мои мысли ему. Что-то начинается. Что-то, что разлетится по вселенным, изменяя пространство и время. Если бы я только знал, что!
Клянусь тебе, Архитектор, всё это – чистая правда. Ни один суд не докажет мне, что я ошибаюсь. Скоро мы узнаем, почему.
Акт I. Дела государственной важности
Колесо страданий
В призрачном лесу завывал ветер. Всадники ехали по тракту, бормоча проклятья во след уходящей дороге, и щурились от мороси, питая надежду на возвращение жарких деньков. Магнус разделял их надежды. Он двигался во главе эскорта, то и дело поглядывая на пологий откос, с которого сбегали водянистые змейки. Еще немного и образуется грязевая сель. Когда это случится, бушующая лавина из воды, земли и глины смоет лесной перевал, и тогда вряд ли кто-то еще сумеет пройти здесь. «И мы сами, если не поторопимся…»
Рядом с Магнусом вышагивал конь центуриона – из всей кавалькады один центурион носил ветеранский шлем с чёрным гребнем, полное имя его было Ромул Фреоний Старший, но в отряде его привыкли обзывать Ромул Зашибу, рассказывая о его пьяных разборках с городской стражей, или Ромул Катись-Колбаской в периоды его сложных отношений с помощниками.
Магнус следил, как его запальчивый взор ощупывает тракт, будто военный гений изучает план сражения; оценивает силу потоков, размывающих косогор справа, и следит за движением туч. Казалось, стоит хоть одному камешку повести себя подозрительно, хоть одному ветерку пригнать торнадо, и Ромул Зашибу с легкостью возьмет ситуацию в свои руки. Ни этот суровый военный, ни Магнус не проронили ни слова с того момента, как оставили Удел Фавна – последний привал на подходе к столице. Уже порядка нескольких часов длилось это гробовое молчание, нарушаемое стоном ветра, скрипом старых берез и шепотом воинов позади.
Ведя скакуна через туманный занавес, Магнус с тоской вспоминал о безоблачном небосводе и пении цикад за деревянными ставнями. Еще согревал сердце камин того домика, что любезно предоставили им жители Удела Фавна, а язык помнил прикосновение горячего грибного супа, не отравленного дорогими специями. Если кто-то спросил бы, чего сейчас Магнус хотел больше всего, он бы не задумываясь ответил – синего неба, накрытого столика и теплого огонька.
Но ни того, ни другого, ни третьего в ближайшие часы не предвидится: погода продолжала удивлять. Минуту спустя морось обратилась дождем и ветер усилился, над деревьями пролетел дьявольский хохот грома. К своей удаче Магнус и его свита успели миновать опасный перевал, и место березового леса присвоило себе редколесье.
«Ну вот, хотя бы открытая и ровная местность», подумал Магнус, рассудив, что хорошее можно найти и в плохом, и если угроза грязевой лавины миновала, их во всяком случае не смоет.
Гонимый ветром туман бросил луговые холмы. Впервые за десять дней путешествия Магнус мог увидеть очертания белокаменных стен столицы в прибрежной долине далеко внизу. Внушительные городские укрепления закрывали собой дома у берега залива. Если бы не небесный водопад, размывающий картину горизонта, можно было бы увидеть мачты кораблей.
Один из солдат предложил переждать ливень где-нибудь в укрытии, но цель, замаячившая вдали, гнала центуриона дальше. Его увлажненное водой лицо посветлело. Подбородок приподнялся. Магнус видел, как раздвигаются хмурые брови и мог бы поклясться, что всего на секунду сквозь смазанный дождем портрет различил подобие улыбки.
Потом центурион приказал двум из сопровождающих проверить тракт. Ветер изменил направление и волна взмахом, как из ковша, обдала Магнуса водой. Он заморгал. Под плащом взмокла туника. Светлые волосы неуклюже прилипли ко лбу.
Он и не заметил, как с ним поравнялся Гиацентро.
– Глядите, еще час, и мы на месте. Вот уж не… – заговорил он, но раскатистый гром оборвал его на полуслове. – Вот уж не думал, что доберемся. А вообще, это правильно, что вы выбрали Тибериеву дорогу, так бы еще шли весь день до реки…
Магнус посмотрел на Ромула, делающего вид, что следит за ходом разведки, но едва слышно бормочущего себе под нос, проклиная погоду, свое задание, эту «чертову» Тибериеву дорогу и конечно «безмозглого патриция», как он мог бы обозвать Магнуса, если бы не вежливость, мешающая называть вещи своими именами. Казалось, недалек час, когда Ромул пошлёт его туда же, куда посылал катиться колбаской надоедливых помощников. Пусть терпит. Магнус с радостью бы остался дома.
– Боги, ну и дождина! – протянул Ги. – В море-то небось воды поменьше!
«Лей-лей, дождь, не поскупись» – Магнус улыбнулся, в шутку представив, как ливень вызывает потоп и волны смывают великую столицу Империи, Аргелайн, вместе с вычурными дворцами, рынками, казармами и стенами, что позволяет ему вернуться обратно.
Именно в Аргелайне, на большом рынке рабов, он и нашел Ги. Нужен был домочадец, присматривающий за таблинием1 в их семейной вилле в Альбонте и выполняющий мелкие поручения по работе, а выносливый и энергичный десятилетний пацаненок выглядел для такой работы достаточно смышленым и при этом не слишком затейливым. Шесть лет прошло, или семь, Магнус еще только начинал карьеру народного трибуна под покровительством старшего брата…
Ги собирались продать за три квинта2. Магнус перекупил раба, видя, как несгибаемо он сопротивляется, ищет лазейки, кусает руки работорговца и получает за это кнутом. Получает, да, но продолжает свои напрасные попытки, и никто ему не судья – ни города, ни государство, ни боги. Вопрос, почему именно Ги, а не «вон та прелестная смуглокожая дева из далекой Залеи», никогда не стоял остро перед трибуном, хотя мальчик ничем особым не выделялся, просто из множества добродетелей, которыми живет человек, величайшая по мнению Магнуса – это стремление к свободе.
Похожие книги
