И никогда не было так, что вот, к примеру, – пили вечером пиво, пили – сколько влезет – до упада, а утром проснулись, а пива этого еще завались – полный холодильник и еще на балконе, и можно снова пить, пить и пить. Вот ни разу в жизни ничего подобного с ними не случалось, но очень хотелось. Можно сказать, – мечта у них такая была.
В Коммунизм, который обещал удовлетворение потребностей в полном их объеме, как-то не очень-то уже и верилось, хотя про него давно было обещано сверху, причем, очень конкретно – мол, вступает в силу прямо с 1 января 1980 года. Вроде не так уж и долго ждать, но как-то – вот не верилось и всё тут.
Мы еще в школе часто все втроем – Я, Гарик и Лапин, с удовольствием представляли себе этот волшебный, но по малолетству еще не очень понятный переход от социализма к этому вожделенному Коммунизму.
Утром первого числа после Нового, 1980-го года глаза продрал, в окошко выглянул, а там лепота зимняя: тишина утренняя посленовогодняя – аж в ушах звенит. Снежок медленно так опускается, кружась в каком-то замысловатом танце, белизна кругом райская. Вид из окна такой, будто перед тобой белоснежный только что отгрунтованный холст и лишь двойной пунктир штришков наискось, поперек этого холста – кошка по каким-то делам прошла.
Выбегаешь на этот белоснежный холст, – а там ни души и уже Коммунизм. Хорошо!
В магазин зашел – всего навалом: и мороженное тебе – хочешь «Эскимо», а хочешь в вафельном стаканчике. А рядом тоже объеденье – облитые жирным шоколадом пирожные «Эклер». Лежат себе целыми лотками – никто не берет – все уже ими обожрались. Батарейки от карманного фонарика тоже рядами стоят, и тут же лампочки – бери – не хочу, детские пистолеты пружинные для переделки в боевые капсюльные, да и сами эти капсюли «Жевело» желтыми головками блестят на картонках. Медали шоколадные в разноцветных обертках, конфеты разные. Спички прямо ящиками – выгребай и счищай с них серу сколько хочешь. А всё почему? Потому что уже Коммунизм…
Но это в глупом прыщавом отрочестве так мечталось, а в пивном возрасте, который наступал тогда много позже, чем сейчас, люди уже были серьезные, взрослые – в бесплатные «Эклеры» не верили, а вот мечта о нескончаемом и халявном пиве как-то по инерции еще теплилась. И вот однажды…
***
…Приятель Горина меланхолически смотрел в окно. За окном вечерело…
Ой, да вы, наверное, и не знаете кто такой этот Горин, а уж тем более, кто его приятель. Объясняю – Андрей Горин – это дружок и неизменный собутыльник моего друга детства Гарика Багацкого. Такой же огромный, симпатичный, галантный и безумно остроумный. Выпускник юрфака МГУ, душа любой компании и любимец томных дам предбальзаковского возраста, обычно непризнанных поэтесс, ибо только их ранимые души могли прощать ему один его маленький, и в свете перечисленных выше достоинств, воистину досадный недостаток. Да, господа, – вы угадали – пил. Пил, подлец! Как сказано у кого-то из современных юмористов, кажется у Трушкина, – «… не сильно так, но все-таки… До беспамятства». Да еще и с утомительным элементом запойности – иногда не просыхая и несколько дней подряд.
Бывало, звонишь ему домой, где он жил вдвоем со своей тоже интеллигентной и юморной мамой, и спрашиваешь:
– Извините, а Андрюша дома?
– Нет, – тоже вежливо отвечала его мама, – вышел за сигаретами.
– Давно?
– Да дня три…
Такой вот непредсказуемый был.
