Читать онлайн Рустем Бизянов - Чеченское танго
Глава 1
«Поручить Правительству РФ в соответствии с пунктом «д» и «е» статьи 114 Конституции РФ
использовать все имеющиеся у государства средства....»
Из указа Президента РФ Б. Ельцина от 9 декабря 1994 г.
Третий день дороги сплошные марши: перегоны, перегрузки, перекуры, перекусы, недосыпы и снова дорога. Сегодня очередной перевалочный пункт, мы, гремя сапогами по трапу, выбегаем из самолета и выгружаем ящики. На траве у взлетной полосы уже скопился огромный штабель.
Три дня назад меня, как и весь наш взвод, подняли по тревоге и перебросили в соседнюю дивизию. Сказали на крупные учения. Как выяснилось впоследствии не очень-то учения, но очень крупные.
Прогнали через мобилизационный пункт, сформировали сводный мотострелковый батальон из солдат, согнанных со всей дивизии и вперед: «Марш, ребятки, марш, – напутствовал нас старенький прапор, выдававший новенькую форму.
И вот я, Марат Забиров, дед, разжалованный сержант, спокойно ожидавший дембеля в своем полку, выброшен на какой-то аэродром. Сижу на ящике, курю в кулак «Астру». Бойцы моего батальона, такие же залетчики, как и я, работают без особого восторга. Мы еще даже не успели толком познакомиться друг с другом – в дороге нас постоянно перетасовывали. Оно и понятно, больше половины моих новых сослуживцев – бывшие банщики, повара, химбатовцы и еще хрен знает кто. А посему начальство и пыталось в дороге определить, кого в гранатаметчики, кого в пулеметчики, а кому «снайперку» вручить. Но толка в этих перетасовках не было, какая разница, на какую должность вписывать солдата, если он и оружия в руках не держал.
– Женька! хорош, зависать! – это нашего взводного лейтенанта Маслова, зовет лейтенант Бобров, знать, куда-то пойдем. Я затоптал окурок, и, подтянув ремень гранатомета встал в строй.
– Строй людей и веди во-о-он туда, – показал Бобров на горящие огни в стороне от взлетки, – там увидишь часть, какая-то стоит, начальник гарнизона приказал всех разместить там, утром, говорит, разберемся.
Лейтенанты распределили между нами ношу: часть солдат понесла ящики, остальные – их вещи. Раздалась команда: «Направо!». Батальон двинулся на ночлег.
Совсем стемнело, снег растаял, на плитах аэродрома остались лужи, все вокруг превратилось в осеннюю слякоть.
– Эх, занесло же, – думал я, шагая в толпе, таких же уставших и злых солдат, – И куда идем? Прем все на себе, как ослы, хорошо хоть ящики не пришлось тащить.
Я закрыл глаза, все равно из толпы никуда не денешься, а так кажется легче переставлять ноги.
Мне всегда казалось, что человек умеющий танцевать, выделяется из толпы. Умение красиво двигаться по паркету или выделываться под музыку я считал даром, который дается не каждому. Помню, в первый раз я испытал настоящее откровение, увидев танец в клубе нашего городка.
Мальчик в паре с девочкой вальсировал, это было на каком-то пионерском концерте. С тех пор запало мне что-то в душу, захотелось тоже так же вот …
Ноша действительно была тяжела и непривычна. Жарко в зимних бушлатах, ватных брюках и бронежилетах. Вещмешок, спальный мешок, оружие, противогаз, запасные сапоги, валенки, чулки от ОЗК, каску – в общем, военное барахло – нести все это одновременно тяжело и неудобно. Из-за этого строй вскоре нарушился, солдаты стали отставать друг от друга. Некоторые от усталости валились прямо на бетонку, немного отдохнув, снова вставали и шли.
Я тоже шел с привалами, жарко, все тело пропотело, как в бане, и все зудит, но почесаться нет никакой возможности – на мне броник и бушлат. Ремень гранатомета, перекинутый через плечо, натирал шею с одной стороны, с другой душила лямка противогазной сумки. Спальный мешок тянул назад,
приходилось идти, сильно наклонившись вперед. Руки заняты автоматом и вещмешком. Ноги, непривыкшие к такой нагрузке, через некоторое время заболели.
С бетонки перешли на грязную дорогу, глина сразу налипла на сапоги огромными комками и сделала путь бесконечным. Наконец, дошли до
расположения какой-то воинской части..
Перед входом в первую казарму стоял Маслов, он выкликивал фамилию из списка и впускал солдат по одному.
Я подошел к строю стоявшиму перед казармой.
– Пацаны, Забирова не вызывали?
– Да нет, вроде, ты с какого взвода?
– Из гранатометного.
– Гранатометчики уже все зашли.
– А это какая рота?
– Первая.
– А где вторая?
– Вон они стоят, – показал на вторую казарму один из бойцов.
У второй казармы стоял уже один Бобров, и что-то отмечал в своей тетради, светя себе карманным фонариком.
– Товарищ лейтенант!
– Фамилия? – прервал Бобров.
– Забиров.
– Бегом в казарму, придурок! – заорал лейтенант, – понабрали уродов.
Услышал я вслед.
– Сука, – Вошел в казарму, дверь на первый этаж закрыта, пришлось тащиться по грязной лестнице на второй.
Прямо перед дверью в расположение стоит обшарпанная тумбочка со старым магнитофоном, из которого звучат афганские песни. Рядом с тумбочкой, кивая головой в такт музыке, сидит парень в камуфляже, на коленях автомат с примкнутым рожком и штык ножом. Он отрешенно смотрел в какую-то точку перед собой и курил «Беломор».
Я прошел мимо него в «располагу», где уже устраивалась рота. Прямо на полу раскладывались спальные мешки, вещмешок под голову, броник под ноги. Тут же валяются стволы – оружие, новенькое, пахнущее железом и смазкой.
Я нашел на полу свободное место и стал устраиваться на ночлег. Скинул с себя всю одежду до нательной рубахи, отправился в умывальник.
Санузел был забит людьми, поэтому обстановка напоминала грязный прокуренный вокзальный туалет. Возле урны столпилась кучка курящих, обступивших местного солдата, который с видом бывалого ветерана отвечал на вопросы новоприбывших.
– Слышь, братан, откуда родом?
– Из Красноярска, есть оттуда кто?
– Наступила пауза, земляк не сыскался.
– В Грозном был? – спросил кто-то.
– Нет, мы аэродром пасем.
– А на вас нападали?
– Нет, по ночам постреливали только.
– «Броник» то от пули спасет?
– Смотря какой, титановый не спасет, а текстолитовый автомат выдержит, а снайперку или пулемет – нет.
– Васильев, чё, зашифровался что ли? – заорал на весь туалет, вошедший сержант.
– Чё орешь, видишь, с пацанами разговариваю, покури маленько, – ответил Васильев.
Сержант подошел к курившим.
– Закуривай, братишка, – из толпы протянули сигарету. Сержант не спеша, прикурил, затянулся и продолжил разговор, им прерванный, видимо, он слышал последние слова.
– Вчера у нас «спецназовцы» ночевали, вот у них смачные «броники», – заявил сержант.
– А чё в них такого?
– Их даже НСВТ не берет.
– Чё за НСВТ?
– Пулемет танковый. Вас-то надолго сюда занесло?
– Да нет, переночуем, сказали, да свалим. Правда, в Твери говорили, мол, здесь сперва учения проведем, а потом туда, в Грозный.
– Нужны вы здесь кому, больше одних суток здесь никто не задерживается, ночь переночевали, и вперед.
– Погибших тоже на аэродром везут?
– Сегодня наши три КАМАЗа с трупами в «черный тюльпан» грузили, – ответил сержант и вышел вместе с Васильевым из туалета.
– Да-а пацаны, залетели! – подытожил кто-то разговор.
– Ладно, хорош порожняки гонять,– решительно сказал крепкий парень со шрамом на лице. Он потушил сигарету и подошел к освободившемуся умывальнику, остальные тоже докурили и разошлись.
Лежа в спальном мешке, укрывшись бушлатом, я попытался заснуть под аккомпанемент афганских песен. Страшно, и родителям ничего не написал сбежать что-ли?
Огромный сверкающий огнями танцевальный зал. На мне ослепительно белая рубашка, ну и бабочка, само собой, я лихо танцую танго с девушкой. И какая разница, как ее зовут, главное – красивый танец и ноги сами летят по паркету, и девушка глазами полными веселых искорок загадочно улыбается и заглядывает мне в глаза так нежно и доверчиво.
Глава 2
На трехверстке протянулись роты
И передвигается флажок
И передвигается по кругу
Взвод за взводом.....
Э. Багрицкий
– По-о-одъем! Через пятнадцать минут всех вижу на улице! – кричал Бобров.
– Живее, трупы, – пинками поднимал он еще не проснувшихся. – Строится перед казармой, – уроды, давай-давай, шевели поршнями, – вытолкнул Бобров к выходу очередного, едва успевшего одеться, солдата.
Наконец, наша рота стоит на улице, все молча заправляются и закуривают, чтобы согреться. В утреннем свете вид части, в которой мы ночевали, непривычен.
– Шагом марш!, – скомандовали где-то впереди, батальон выдвинулся на аэродром.
Дорога, казавшаяся вчера ночью бесконечной, оказалась не такой уж длинной, поэтому до аэродрома дошли гораздо быстрее и организованнее, чем накануне.
На небольшой бетонной площадке по соседству с боевым вертолетом уже разложены ящики. Бобров с Масловым выдавали патроны и гранаты солдатам, выстроившимся в очередь к ним. Получившие свою долю тут же набивали патронами рожки и примыкали их к автоматам, обладатели пулеметов деловито заряжали ленты, снайперы приделывали прицелы. Гранатометчики и их помощники, кряхтя и матерясь, прилаживали гранатные сумки с только что полученными выстрелами.
После выдачи боеприпасов всем раздали по плитке шоколада, по пачке сигарет и суточную норму сухпая.
Я прикинул, сколько у меня вещей, и выкинул противогаз остальное решил пока не трогать. Сел на спальник и от нечего делать стал разглядывать колонны, подразделений проходивших мимо – их только что выгрузил очередной воздушный транспортник. Мои товарищи время не теряли: в кювет у края бетонки летели валенки, сапоги, куски мыла, чулки от ОЗК, нательные рубахи, кальсоны, полотенца. Нижнее белье и полотенца перед отправкой были выданы тройными нормами, из-за этого их и выкидывали, оставив одну пару на всякий случай.
Бобров и Маслов пытались помешать этому, но за всеми не уследишь.
Вновь прибывшие колонны солдат шли к технике стоявшей на траве, там, где аэродром заканчивался. Здесь стояли армейские УРАЛы и КАМАЗы, тут же несколько танков и БМП, везде стоял удушливый запах машинных выхлопов. В машины, деловито, без промедления загружались только что прибывшие роты, их командиры без суеты и крика пофамильно сажали своих бойцов.
Мы равнодушно взирали на эту погрузку. Наши лейтенанты вертелись возле командиров прибывших подразделений. Вскоре они о чем-то договорились и подошли к нам.
– Так, быстро шапки выкинуть, надеть маски, примкнуть рожки,
патрон в патронник не досылать, – выдал приказы Бобров.
Маслов тем временем быстро, не сверяя со списком, отсчитывал солдат по двадцать человек и отводил их к выделенным машинам.
Грузились в машины долго, сначала передавали в кузов вещмешки и спальники, а потом тяжело и неуклюже забирались сами.
Я залез в одну из машин, в кузове было тесно, из-за разбросанных как попало вещей, да и мы сами мешали друг другу, стараясь усесться поудобнее. Потом достал банку перловой каши и открыл ее штык ножом.
Прислушался к разговору соседей.
– Чё -то мне все это не нравится,– тяжело вздохнул один из моих попутчиков.
– Чё ты сопли распустил? рожденного утонуть не застрелят, – заметил парень со сломанным носом, фамилии его я не помнил, все называли его «фиксой» из-за золотых коронок, сверкавших у него во рту. – Вот у меня брательник в Афгане служил, вернулся подраненным, но живым, а через год после дембеля разбился на мотоцикле.
– А зачем нас сюда отправляют, чё здесь случилось? – спросил солдат со снайперской винтовкой.
– Чего?
– Наверное, что-нибудь вроде Карабаха или Приднестровья, – попытался я ответить снайперу .