– Тише, тише. Чего, много?
На морде Тычка проскользнула досада, и он спешно расплылся в улыбке.
– Да шучу я! – хлопнул капитан ладонью о колено. – По сто блестяшек с каждого будет вполне достаточно.
– Да это сущий грабёж, – запротестовал бородач. – У нас нет таких денег.
– Жаль. В нашем народе бытует одна проверенная пословица: «хочешь узнать кого-то хорошо – эль тебе в помощь». И вот смотрю я на вас, ребята, так вы и во хмелю скряги скрягами. Глаза б мои не видели столь жадных разумных, – канри фыркнул, прищурился и, не ослабляя хватки, тут же спросил: – Ну хотя бы сто пятьдесят монет на всех наберётся?
– Другой разговор, – поддакнул воин, радуясь приемлемому завершению торга. – По рукам, капитан.
– Ну вот и отлично. Хоть шерсти клок. Отметим сделку!
Барсук протянул рыцарю лапу и в очередной раз плеснул каждому забористого янтарного питья.
***
Следующие пару часов мы веселились от души. Деловые решения были приняты, а значит, ничто не мешало нам крепко выпить и понежиться в тепле разгульной кабацкой пирушки.
Дики Тычок оказался вполне компанейским малым. Не позволяя застолью заскучать и порой перебивая самого себя, он взахлёб рассказывал истории о нелегкой, но весьма увлекательной доле вольного контрабандиста, уделяя особое внимание нередким стычкам с пиратской братией и прочим нежданным приключениям, коими, по словам бравого капитана, море часто снабжает любого морехода с завидной щедростью.
Похоже, Тычка в «Осьминогом Хлебе» знали все. Потому стоило захмелевшему крепышу закончить с очередной байкой и объявить новый тост, за соседними столами тут же закипала веселая возня, раздавался грохот наполненных кружек и одобрительный гул завсегдатаев, судя по всему, не собирающихся давать нам фору в количестве изничтоженной выпивки. Вслед за быстро опустевшим первым бочонком отправился второй. Когда на дне второго оставалась лишь пена, стол пополнился третьим. Ну, а с появлением четвертого, сомнения о близости тяжелого утра исчезли вовсе. Сабантуй становился затяжным.
– А знаете ли вы, – басил капитан невероятно трезвым голосом, – как переводится имя нашей столицы Ритаки?
– Нет, но очень не терпится услышать, – заявил Давинти, сосредоточенно всматриваясь в расплывчатые силуэты друзей окосевшим взглядом.
– Тогда слушай, сынок. Если трактовать канари на общем наречии, то «Ритаки» означает – морской бочонок. Понимаете? Бочонок и море. Выходит, что мы имеем либо море бочонков с элем, либо море из эля, в котором плещется бочонок, что в целом одно и то же по количеству горячительного. Так-то! – ткнул барсук указательным пальцем вверх и зашёлся в грохочущем смехе.
– Крайне символично и познавательно, – промурлыкал рифмач.
– Слушай, Тычок, – перехватил я внимание, – а тогда, что значит твоя зычная кличка?
– Х-а-х, – хохотнул тот. – У всех канри есть прозвища. Это, почитай, часть имени, причем поважнее титулов эльфов или людей. Что означает моё? Ну, коли свезёт, то и сам скоро узнаешь.
– Хм. Наш приятель Гоки, что держит постоялый двор в Мак-Тауре, не имеет никакого такого прозвища. Да и не упоминал он ни разу ни о каком метафор... Мета-фор... Ме-та-форич-еском, – еле-еле выговорил я, – значении Ритаки. Хотя все уши нам с белобородым прожужжал о прелестях родины.
– А-а-а! Старина Гоки! – воскликнул капитан. – Эх, дряхлый пройдоха. Всё же нашёл себе местечко потеплее и поспокойнее. Как он там теперь своё заведение величает? Надеюсь, кабаком, а не таверной на общий лад? Ну, да то его дело. А кличка и у него есть, только запамятовал он, поди. Или говорить не желает.
