Она быстро оделась – строгий корпоративный костюм из умной ткани, которая сама подстраивалась под фигуру и температуру. Этот образ так контрастировал с ее домашней растрепанностью, что Каэлу казалось, будто у него две жены. Одна – для него. Другая – для всего остального мира.
Еще один поцелуй у двери, быстрый, обещающий.
– Увидимся вечером. Закажем китайскую лапшу. Настоящую. Из той лавки в Старом городе.
– Договорились, – кивнул он. – С говядиной и слишком острым соусом.
– Именно с ним.
Дверь за ней закрылась. Умный замок тихо щелкнул.
Каэл постоял в тишине наступившего одиночества. Он допил свой идеальный, сваренный вручную кофе. Он был горьким, но послевкусие было сладким. Он посмотрел на часы на стене. Пора. Пора погружаться в мир мертвых.
Он прошел в свой кабинет – небольшую комнату, которую Элара в шутку называла «машинным отделением». Стены были скрыты за стойками серверов, а в воздухе стоял постоянный тихий гул систем охлаждения. В центре комнаты, похожее на футуристический трон или инструмент для пыток, стояло его рабочее кресло «Погружение-7».
Он сел. Механические манипуляторы мягко, но настойчиво зафиксировали его руки и ноги. Шлем с нейроинтерфейсом опустился на голову, и в виски уперлись холодные гелевые контакты. Он сделал глубокий вдох, изгоняя из головы образ встревоженных глаз Элары. Работа требовала полной концентрации.
– АУРА, активация, – сказал он в пустоту.
«Доброе утро, Каэл, – раздался в его голове ровный, безэмоциональный, идеально откалиброванный женский голос его личного Искусственного Интеллекта. – Ваши биометрические показатели в норме. Пульс 65. Уровень кортизола слегка повышен. Рекомендую сеанс медитации после работы».
– Принято, АУРА. Цель – архив «Гелиос», сектор 73-Гамма. Загрузка протоколов дата-археологии. Поехали.
Мир растворился.
Ощущение тела, вес, температура, запах – все исчезло, сменившись безграничной, темной пустотой. А затем пустота взорвалась информацией.
Он был в Море Данных. И он был дома.
Мир растворился.
Ощущение тела, вес, температура, запах кофе, тихий гул серверов – все исчезло, сменившись безграничной, темной пустотой. На мгновение Каэл перестал существовать. Он был чистым сознанием, точкой в нигде. А затем пустота взорвалась информацией.
Он был в Море Данных.
Это был не просто визуальный интерфейс, который транслировался в мозг. Это было полное сенсорное замещение. Море Данных не имело ни верха, ни низа. Это был океан чистого смысла, где гравитация заменялась релевантностью, а расстояние – количеством логических связей. Для неподготовленного сознания это был бы мгновенный, всепоглощающий психоз. Для Каэла это была работа. Это была его стихия.
Его сознание, отделенное от телесной оболочки, раскинулось тонкой, чувствительной сетью. Он не «видел» информацию в привычном смысле. Он ощущал ее. Старые, стабильные архивы ощущались как плотные, теплые течения. Поврежденные данные – как холодные, колючие рифы, о которые можно было поранить сознание. Вирусы и защитные программы – как хищные, стремительные тени на периферии восприятия, рыбы-охотники в этом бездонном океане.
Он проигнорировал их, двигаясь к своей цели. Склеп «Гелиоса». Он чувствовал его – огромное, древнее скопление данных, заархивированное больше века назад. Оно ощущалось как затонувший галеон, покоящийся на немыслимой глубине, покрытый илом устаревших протоколов шифрования.
