Человек своей судьбы - страница 5

Оказавшись в своём авангардном бункере, сжав в руках револьвер наган, отвёл взгляд от карты и посмотрел на свои военные наручные часы. 11 часов и 59 минут. Минута. Ещё одна минута, и всё изменится. Сейчас или никогда.

Я быстро вытащил револьвер из кобуры, выстрелил в воздух, разрывая тишину, и прокричал: «За свободу!». Знал, что этим выстрелом начнётся не просто атака – начнётся наш конец, или начало конца.

Пехота, как один живой организм, двинулась вперёд, вытирая грязь с лиц. Танк с ревом пробурил землю, исчезая в дыму. С этим сливались крики и шёпоты солдат, ободряющих друг друга. Антуан, как главный комбат, стремился к вражеским позициям, не зная, что нас ждёт. Мы двигались вперёд, но в грязи и дыму ничего не было видно, и, казалось, вся эта атака – пустая трата сил.

Туман сгущался, становясь тяжёлым, как свинец. Всё вокруг зловеще молчало, пока вдруг в воздухе не прозвучал свист – это были авиабомбы, сброшенные с немецких бомбардировщиков. Их рев нарушил гробовую тишину, и сердце Антуана подскочило. Это был сигнал. Вражеское командование было наготове. Они ждали, зная, что мы идём.

Первые взрывы рассекают пространство, земля дрожит под ногами, а осколки разлетаются в разные стороны, как метательные ножи. Антуан сжался, вытянув шею, прикрываясь позади каменной стены. Каждая бомба, как удар грома, заставляет его сердце бешено колотиться, но нужно было двигаться вперёд. Густой дым затуманивал видимость, в воздухе воняло порохом и кровью.

– Вперёд! – крикнул Антуан, заметив, как бойцы застопорились, боясь наступать дальше. Он видел, как их взгляды метались в поисках уверенности, и понял, что они нуждаются в поддержке. С каждым словом он усиливал давление, чтобы не дать страху овладеть ими.

Колючая проволока, пронзающая землю, была как зловещая сеть, готовая поймать каждого, кто не успеет пройти. Антуан, зная, что за ним идут другие, пробежал сквозь неё, не задумываясь о том, как она терзает его одежду и кожу. Острые проволоки цеплялись за шлем, царапали лицо, но он не чувствовал боли. В голове была только одна цель – прорваться через этот ад.

Вражеские огневые точки открыли шквальный огонь, и пули, словно сгустки свинца, сыпались вокруг, задевая землю, разрывая траву. Антуан пригнулся, продолжая двигаться вперёд. Взрыв за взрывом, всё более близкие, шлифуют пространство вокруг, но нужно было идти. На какой-то момент всё вокруг затмило яркое свечение от очередного взрыва. Время замедлилось.

Когда Антуан выбрался из-под огня, то заметил группу немецких солдат, выбегающих из траншеи, их силуэты мелькали на фоне разрушенных зданий. Руки замерли на автомате, но вдруг сердце подскочило от яростного крика впереди. Немцы выбегали в открытое пространство, и я открыл огонь – сначала несколько выстрелов подряд, а потом, когда пули начали попадать, сознание стало чётким, как лезвие ножа.

Через поля, усеянные пустыми гильзами, я добрался до первой траншеи. Сердце бешено колотилось. Я перешел на другую сторону, где стояли немцы. Мне нужно было взять в плен несколько вражеских солдат. Я почти не замечал их лиц, пока не вошёл в ярость – мир вокруг меня распался на части.

В это время, из вражеской позиции, раздался голос:

– Мы кадеты! Как нас допустили до артиллерийских позиций?

– Молчать! Слушать команду! – ответил немецкий командир артиллерийского полка. Его слова звучали как гром.