И все же Летиция не была бы собой, если бы не пыталась привлечь к себе внимание Флавия. Однажды вечером, когда семья расположилась на отдых в перистиле, она заявила, что не будет больше заниматься рукоделием, так как ее пальцы просто не предназначены для этого. Неожиданно ее поддержала Октавия:
– Марк, она действительно с трудом удерживает иголку в руках, к тому же абсолютно не обладает чувством прекрасного.
– Странно, – отозвался он. – Помню, когда мы пересекали Галлию, Летиция сама штопала вещи.
– Ты сравниваешь совершенно разные вещи! Любой солдат может это сделать, но разве способен он создать что-то поистине прекрасное, единственное в своем роде?
– Зато он способен строить дороги, копать каналы и защищать вас! – вспыхнула девочка.
– Как ты смеешь так разговаривать со мной? – возмутилась Октавия. – Немедленно извинись или будешь наказана!
– Можешь наказать меня! Слова что ветер: сказав, нельзя забрать обратно!
Возмущенная Октавия обратила свой взор на мужа, уступая ему возможность заняться воспитанием Летиции.
– Каждый имеет право высказать свое мнение, но при этом следует проявить уважение к собеседнику, – поспешил вмешаться Сцевола. – Летиция, ты должна относиться с почтением к Октавии как хозяйке дома. Ты же Октавия, должна проявить снисхождение к ребенку.
Услышав эти слова и не получив ожидаемой поддержки, обе устремили недовольный взгляд на Флавия.
– Будет так, как я сказал! Ваша ссора была публичной, перемирие должно произойти здесь же. И не приведи боги, я снова услышу что-то подобное!
Летиции казалось, что земля разверзлась под ее ногами, но она заставила себя подняться и сказать:
– Прости, матрона[1], если мои слова показались тебе оскорблением. Не каждому повезло родиться во дворце, кому-то суждено прожить всю жизнь в хижине.
– Я не держу на тебя обиды, тем более, что тебе Фортуна улыбнулась тебе!
Октавия удовлетворенно улыбнулась. Девочка вспыхнула, прекрасно поняв намек на свое положение, и, подхватив полы туники, стремглав бросилась прочь, но приказ Марка вынудил ее вернуться.
– Ни сейчас, ни позднее я не потерплю подобного! Склок мне хватает в сенате. Здесь и сейчас вы поклянетесь Минервой[2], что каждая забудет обиды и найдет в себе достаточно сил и мудрости для прощения.
– Звучит символично, – откликнулась женщина. – Клянусь именем богини, что буду проявлять выдержку и мудрость и не затаю обиды на дитя.
– Летиция, твоя очередь, – произнес Марк.
– Клянусь, что подобное не повторится, – чуть слышно произнесла девочка. Еле сдерживаемая обида захлестнула ее.
– Пусть предки будут свидетелями ваших обещаний, – подытожил Марк.
Последние слова относились преимущественно к девочке. Оставив старых богов на Родине, она не приняла новых. Флавий знал: только страх перед духами предков мог заставить ее держать данное обещание, а, значит, не нарушать мир в доме.
Квинт надолго запомнил этот вечер. Никто, конечно, не мог оспаривать власть главы семьи[3], но там, где его отец пускал в ход брань и даже физическую силу, дяде оказалось достаточно нескольких слов. Сцевола же позаботился о том, чтобы каждый из присутствующих был в достаточной мере был занят делами, дабы не оставлять им ни сил, ни возможностей для новых ссор.
_________
[1] Матрона (лат.) – почетное название свободнорожденной замужней женщины, пользующейся хорошей репутацией и принадлежащей к высшему сословию.
