Несколько секунд мы молчали.
– Ты слышал что-нибудь о том, что сейчас в Кирхайме? – спросил он. – Держится еще город или нет?
– По последним сведениям, совсем недавно еще держался, – ответил я, вспоминая рассказы Макса.
– Дайте-то им там Мученики сил, – Бажан покачал головой. – Знаешь, я раньше-то такой себе верующий был, иной раз в храм-то годами не захаживал. А сейчас каждую ночь перед сном молиться стал – честное слово. Такие времена, что без веры – только в разве что в море кинуться. Особенно часто к Луциану обращаюсь. Кто, если не он, пошлет нам избавление?
Я вздрогнул и отвел глаза. Мне совершенно не хотелось говорить старику, что со столь почитаемым им Луцианом я лично беседовал не далее, как пару недель назад. И что возлагать надежды на его заступничество – весьма опрометчиво. Не знаю, как остальные Мученики, а этот нам точно помочь не в силах. Не говоря уже о том, что именно он – пусть и косвенно – виновен в происходящем.
– Я так понимаю, что на военную помощь Крюстера мы рассчитывать тоже не сможем? – уточнил я.
– И-и, какое там! – Бажан даже рукой махнул. – Об этом лучше и не заикайся. Войска за стены выйти боятся. Если объявить им. Что они идут на север помогать хоть егерям, хоть кому – просто поднимется бунт, и все.
Каждый офицер высматривает себе место в каюте, а каждый солдат – в трюме. Только и разговоров, что об этом.
– Плохо дело, – проговорил я.
Бажан ответил мне раздраженно-грустным взглядом, как бы говорившим: «Чего уж там хорошего!».
– Безнадега какая-то, – прибавил я, обращаясь скорее к самому себе, чем к Бажану.
– Иначе и не скажешь, – министр обороны Крюстера со вздохом кивнул. –Одна только надежда осталась у всего города, да и то такая слабая, что, можно сказать, ее и нет.
– Это вы о чем? – встрепенулся я.
– Да так, – Бажан отмахнулся, и его морщинистое лицо болезненно скривилось. – Даже и говорить об этом не хочу, чтобы не сглазить. Авось, вдруг и в самом деле... Нет, нет, не хочу. Вы сами-то что намерены делать? Неужто одни будете с этой мерзостью воевать?
– Да, – твердо ответил я. – Этому кто-то должен положить конец. И похоже, что никто, кроме нас, этого делать не собирается. Значит, это будем мы.
Бажан скептически покачал головой.
– Звучит, конечно, благородно, – произнес он. – Но не очень умно. Судите сами: кому вы поможете, если просто бесславно погибнете?
– А что бы вы сделали на моем месте? – спросил я.
– Тяжелый вопрос, – покачал головой Бажан. – Я ведь толком не знаю ни возможностей ваших, ни целей. С тобой-то мы который уж год знаемся, а все равно у тебя тайна на тайне.
Я развел руками, давая понять, что тайны в самом деле есть, причем, некоторые из них – тайны и для меня самого.
– В общем, думаю, что на твоем месте я бы рванул за помощью куда-нибудь в Вольные города, а оттуда, быть может, еще дальше, – продолжил он. – Ты ведь там не бывал?
– Не довелось, – ответил я, покачав головой. – А какую я там помощь могу найти? Наемников? Так у меня золота – не сказать, чтоб мешки. Чем я им платить-то буду?
– Да почему наемников? – спросил Бажан. – Там ведь есть, вот вроде ваших тоже. Можно было бы попробовать у них счастья поискать.
– Никогда не слышал, – сказал я. – Разве что какие-то смутные слухи.
– Говорят, что за Вольными землями, в Аратской пустыне есть такое же, как здесь, Чернолесье, – сказал Бажан. – То есть, называют его, конечно, иначе, хотя бы уже потому, что никакого леса там нет, а есть только пески до горизонта. Но даже они какого-то неестественного цвета, а твари там водятся еще, может быть, и похуже здешних. И там на этих тварей тоже охотятся какие-то таинственные люди. Пустынными лисами они себя, кажется, называют. И тоже крепость у них есть, где-то среди песков. Вот бы кого вам найти-то.
