«Ну что ж, может, это и правда мой шанс», – тихо пробормотал он себе под нос, глубоко вздохнув и внутренне уже готовясь к тому, что принесёт завтрашний день. Но ещё он хотел узнать, что выберут его товарищи. Это были те люди, с которыми он в последнее время делил каждодневный труд, принимал пищу за одним столом и преодолевал тяготы судьбы. Их мнения могли стать важной поддержкой в этот трудный момент.
Шин стоял перед своими товарищами, ожидая услышать или увидеть их реакцию, на то, что сказал военный. Тишину нарушал лишь треск факелов. Он заговорил первый:
– Ну что, ребята, кто со мной? – спросил, оглядывая всех по очереди. Он как-то странно примерил на себя уже роль командира целого отряда. Впрочем, на его странности уже никто не обращал внимания, возможно, где-то из глубины его сознания пробивался взрослый мужчина с задатками лидера, кратковременно заменяя подростка.
Первым отозвался Винни. Старичок тяжело вздохнул, теребя свою щетину.
– Слушай, Шин, мне уже не по силам. Руки мои не для меча и тем более не для лука, ноги еле носят. В бою от меня пользы не будет. Я, пожалуй, останусь здесь. Может, успею отработать свой долг, а если война дойдёт до наших стен, то уж тогда и возьмусь хоть за вилы, хоть за кирку, чтобы отбиваться.
Шин кивнул, понимая, что Винни говорит правду. Он повернулся к Салану.
– А ты, Салан?
Салан выглядел напряжённым, но его голос оставался спокойным.
– Знаешь, Шин, я человек не боевой. Мой талант в другом. Я постараюсь найти выход через связи в городе, да и мне совсем немного осталось отработать. Война – это не моё.
Шин почувствовал разочарование, но понимал, что Салан всегда был расчётливым.
Джанни, который обычно был готов к любой работе, опустил плечи.
– Не обижайся, Шин, – пробормотал он. – Я не трус, но я не могу. Мне жизнь дороже. Я не хочу погибнуть ради чужой войны, не думаю, что орки дойдут до моего родного города, да и мой долг тоже уже невелик, тем более мы по новой методе намного быстрее закончим выплату.
Наконец, Шин посмотрел на Андея.
– Я не пойду, – коротко сказал тот, смотря в глаза Шину. – Сражаться – не для меня. Я торговец, предприниматель, а не солдат. Да и ребята правы – нам от силы осталось работать несколько недель с новым методом добычи, а потом я тоже покину город.
Шин оглядел товарищей. Они сделали свой выбор, и теперь он понимал, что впереди его ждёт путь, который он пройдёт один. Он знал, что исход будет примерно таким, но всё же надеялся, что кто-то из товарищей, как и он, захочет отправиться вместе с ним. Он был, наверное, единственным во всем профилактории, кто был должен такую большую сумму.
Шин стоял перед своими товарищами, и чувство горечи тяжело сжимало грудь. Прощание оказалось труднее, чем он ожидал. Он смотрел на лица тех, с кем провёл совсем немного времени – но практически это была большая часть его осознанной новой жизни. Он понимал, что сейчас они выбирают свою судьбу. Каждый из них принял решение, и это было их право.
– Пойду я тогда к Сааву, – наконец сказал он, глядя на всех. – Счастливо!
Он развернулся и ушёл в ночь.
Желание как никогда было чётким и ясным – скорее покинуть это место. Нет, он не ощущал себя воином и не чувствовал гражданского долга перед обществом, и не представлял себе службу в отрядах как беззаботную работу, которую несли охранники профилактория. Вырваться на свободу – это главное, что ему хотелось, ну и, конечно же, заработать деньжат. Деньги правят этим миром – единственное, что он узнал в этом месте, всё же остальные его вопросы так и остались без ответа. После того, как он попрощался с товарищами, последние капли страха или сомнений исчезли, растворились в искрах факелов, горящих в ночной мгле.
