Комната Саава располагалась прямо у входа в деревянный барак, где Шин его впервые увидел. Это было небольшое, тесное помещение, пропитанное запахами сырости и пота, как и вся остальная часть барака. Стены, сложенные из грубых досок, не отличались ни красотой, ни теплом, и местами сквозь их щели дул холодный ветер. Единственное маленькое окно, закрытое грязной тканью, почти не пропускало свет, а по вечерам в углу тускло горела масляная лампа. Как ни странно, но людей рядом не было – Шин ожидал встретить здесь тех, кто придёт узнать, как быть и что делать.
Центр комнаты занимал массивный деревянный стол с глубокими царапинами и пятнами от чернил, стол внешне казался неопрятным от множества валявшихся на нем старых перьев, бумаг и потёртых карт города и окружающих территорий, которые всегда были в беспорядке. У одной из стен стояла узкая кровать с толстым шерстяным одеялом, уже давно потерявшим свой цвет, над ней висел старый арбалет. В углу виднелись простая табуретка и небольшой сундук, запертый на массивный замок, в который, вероятно, хозяин комнаты складывал свои немногочисленные вещи. Интерьер был прост и утилитарен, ничто лишнее не отвлекало от работы.
Саав пытался отрегулировать свет от масляной лампы, возможно, он хотел уже погасить её и лечь спать, когда в комнату вошёл Шин.
– О, Шин, – проговорил он, слегка удивлённый. – Не думал, что кто-то придёт сразу после выступления офицера из Магистрата. Думал, люди будут приходить утром, когда отдохнут и обдумают всё. Ну что ж, интересно, чем вызван такой поспешный визит?
– Саав, извини, если помешал, думал, что надо сразу идти к тебе, чтобы понять, чего ждать в ближайшие дни… Но получается, что я один такой, – на лице Шина появилась немного виноватая улыбка, он как-то замялся. Но его желание быстрее покинуть это место брало верх над его юношеской неловкостью в этот момент.
– Ну, раз пришёл – спрашивай, что хотел узнать, что мнёшься как красна девица!
– Я хотел узнать, как мне вступить в отряд, – уже уверенно заявил Шин, – чтобы в случае успеха вернуться в скором времени к нормальной жизни!
Саав хотел гоготнуть в своей манере, но остановился, вспомнив, что Шин довольно странный человек и большинство вещей воспринимает буквально и очень серьёзно, как маленькие дети, когда слышат информацию от авторитетных для них людей.
–Ты, конечно, молодец, что так быстро принял решение, но думаю, что всё же тебе стоит подумать до утра, ты должен понимать, что на войне ты можешь и дня не протянуть, и не будет даже той жизни, которая есть сейчас.
– Саав, я уверен в своём решении и не думаю, что несколько часов раздумий что-то изменят, – твёрдо сказал Шин, выпрямившись и глядя прямо в глаза управляющего. – Спасибо тебе за твоё беспокойство!
На мгновение комната погрузилась в напряжённое молчание, нарушаемое только треском масляной лампы. Саав внимательно смотрел на Шина, оценивая его решимость, словно проверяя, не ослабнет ли его желание через пару минут, как у мальчишки под строгим взглядом старшего. Но совсем скоро во взгляде управляющего барака мелькнула тень понимания.
– Что ж, решительность – это хорошо, Шин. – Произнёс Саав, чуть кивнув. – Но запомни: там, куда ты собрался, тебе потребуется не только решительность, но и сила, выдержка. – Он медленно встал, подошёл ближе и положил тяжёлую руку на плечо Шина, как-то по-отечески. – Если решился – иди. Держать и уговаривать остаться тебя я не буду!
