Черными нитями - страница 31

Эль пожала плечами и ответила свободно, без всех своих манерных слов:

– Отец часто устраивает приемы. Он говорит, настоящая политика в Кирии ведется не в зале Совета, а за званым ужином. Глава торговой гильдий посещает нас каждую неделю, они старые друзья с отцом, а вот инквизиторов мы видим редко.

Рейн сделал себе первую отметку: слова Эль ставили под сомнение силу союза Церкви и Инквизиции.

– Представляю, какую оскомину набили их разговоры, – Рейн лукаво улыбнулся.

– Это точно! Тяжело, когда можно слушать но, не говорить.

– А если бы могла, что бы ты сказала?

Эль пожала плечами:

– Мне интересна работа ученых, я бы хотела расспросить, над чем сейчас работает гильдия. В университеты стали принимать девушек, я хотела бы поступить, но отец запрещает.

Вот уж важные сведения! Практик изобразил сочувственный вздох:

– Это несправедливо. Каждый имеет право на выбор. – Рейн сделал паузу. – Посмотрел бы я на эту встречу: должно быть, кир Я-Эльмон только и знает, чтобы отчитывать торговцев за отхождение от заповедей.

– На это бы и я посмотрела! Но ничего, кроме других членов совета и вездесущих Детей Аша, они обсуждать не имеют.

– Эль, может быть, я хоть раз освобожу тебя от этого? Могу я пригласить тебя в театр?

Сдерживать нетерпение стоило труда. Если узнать дату встречи заранее, Д-Арвиль успеет подкупить слуг или внедрить своего человека. Доказательство, что Церковь готовит новый союз, многого стоило.

– Глава торговой гильдии придет со своей семьей, я должна быть рядом, но я с удовольствием приму твое приглашение на другой день.

– Когда же мне не стоит тебя ждать? – Рейн снова улыбнулся.

– В следующий четверг у нас состоится ужин. Мы можем увидеться в пятницу.

Аст победно рассмеялся, и Рейну хотелось смеяться вместе с ним. Ха, у Анрейка явно меньше шансов! Еще бы найти слова, чтобы вынудить Эль слушать внимательнее, передать суть разговора…

– Рейн, я хочу увидеть твое лицо, – внезапно сказала она. В голосе слышался каприз.

– Практики не снимают черное и не снимают маску, – ответил Рейн, уже не чувствуя привычной твердости.

– Не снимают во время, работы, я знаю, но разве ты на работе сейчас?

Девушка придвинулась настолько близко, что Рейн почувствовал ее дыхание. Она подняла руки, осторожно потянула за веревки на затылке.

– Ой, и кто же кого садит в клетку? – спросил Аст так громко, так отчетливо, что казалось, его могли услышать все, а не только Рейн.

Маска упала на скамейку, Эль уставилась на клеймо. Рейн все ждал: ну вот сейчас она отшатнется, крикнет что-нибудь, а может, сдавленно охнет или округлит глаза от ужаса. Ну, где же хоть что-нибудь?

– Так вот почему… – начала она и не закончила.

Рейн не сдержал ухмылки. Так вот почему он попал в Инквизицию? Стал практиком?

– Да, я ноториэс. И что?

Эль вздрогнула, но не отвела взгляда.

– Ничего. Как это случилось?

Рейн на секунду опешил. Ну да, ничего… Она же не могла забыть, как становятся ноториэсами?

– Я убил другого ученика. Взял его за волосы и ударил виском об стол. Знаешь ли, это самый простой способ убить человека, если нет оружия. Мне было тринадцать.

Эль обхватила себя руками.

– Как ты пережил воспитание? Ты перестал слушать своего демона? Извини, что спрашиваю. О… – Эль сбилась: – О таких, как ты, говорят разное.

Рейн пренебрежительно улыбнулся.

– Я исправился тогда, да. Голод, порка и регулярные проповеди легко сломают тринадцатилетнего мальчишку. Я был готов отказаться от чего угодно, лишь бы съесть кусок свежего хлеба и перестать чувствовать боль. Когда я вышел из Черного дома, я знал, что заслужил все, что со мной сделали. Скромно держался в стороне, говорил, только когда ко мне обращались, покорно выполнял все, что велели старшие. Но кому это было нужно? Как бы я ни старался, вслед всегда неслось злое «ноториэс». И я сломался еще раз. Тот я, каким меня пытались сделать – все, что успело сформироваться. Ноториэс? Хорошо. Если я не могу стать своим, нет смысла надевать маску этой лживой добродетели. Остается быть собой, уж как умею, и, может, кто-нибудь примет меня таким.