– Что за конспирация, Елисей? – Продолжал не сдерживать себя Святик. – Я, правда и сам не знаю, зачем всё это делаю. Если б такое прочитал в книге, то принял бы за явный абсурд… Недолжен человек, в нормальной жизни, ехать «наобум Лазаря».
– Бывает, и небо видишь такое, что на картине выглядело бы выдумкой. – Мальчишка явно не собирался признаваться.
– Ну, так кто там меня ждёт…?
– Велено не рассказывать… – отрезал Елисей. И полез в лежавший на дне лодки рюкзак. Его сложно было рассмотреть (краски дня стали сливаться в один серый сумрак, ни тени, ни света, одни призрачные образы), но Святик понял это потому, что в руках у Елисея оказался телефон – довольно скромный, явно чтоб, лишь совершать звонки. Он быстро набрал номер.
Мгновение, – Святик слышал, как идут гудки.
– Ба…? Мы уже подплываем.
Сотовый вновь был отправлен в рюкзак.
А взгляд Елисея устремился вдаль.
Значит, плывём к бабушке.., это мало о чём говорит, конечно.
В голове Святик стал рисовать портреты, – какой могла быть бабушка Елисея. Взъерошенные волосы мальчишки никак не вписывались в образ, ждавший на каком-то из берегов проплываемой реки. И зачем?
Нос лодки упёрся в берег.
– Всё! Вылезайте… Вёсла в воду не бросайте…
Святик не знал, как поступить – куда деть вёсла, он ума не мог приложить.
– Ох, дайте! – Не выдержал мальчишка. – Это ведь гораздо проще ваших пятнашек. – Елисей налёг на вёсла и, перевернув через борт, уложил в лодку.
Дожидаясь мальчишку, Святик огляделся вокруг – ни души, ни фонаря, лишь сплошные деревья. Он не припоминал, чтоб здесь ему доводилось бывать. Более того, он удивился, что это всё ещё город, предполагая, всё-таки, что в этих местах ещё, и кто-то живёт. Иначе, зачем они сюда плыли?
Елисей деловито подошёл к Святику, в его руке загорелся фонарик, который он направил на тропинку, пролегавшую сквозь высокие заросли.
– Нам сюда… – и будто увидев беспокойство на лице Святика, Елисей тут же подбодрил: – Нам метров пятьдесят пройти осталось.
Так и вышло – метров через двадцать они повернули, и увидели тусклый свет во дворе. Этот свет освещал крышу маленького домика, стараясь пробраться сквозь щели забора и калитки. Совершив ещё тридцать шесть шагов, они оказались возле двора. Елисей первым шмыгнул вовнутрь, оставив всё нараспашку. Когда вошёл Святик, – повисла тишина. По верху пролетал, хлопая крыльями проснувшихся ночных птиц, ветер, и заурчало в животе. То ли – нервы шалят, то ли таки кушать хочется. Кроме, как попить сок, Святик ничего не съел после суточного сна.
Калитка закрылась за спиной, клацнула щеколда. Мальчишка, наворачивая круги по двору где-то что-то закрывая, куда-то что-то убирая, наконец, точно, не обращая внимания на Святика, подбежал к двери дома, скрывшись в нём. А Святику оставалось ждать, когда его пригласят. Он чувствовал себя в дурацком положении, на нём старая поношенная одежда, маленькие, жмущие кеды, находясь «за тридевять земель» от дома в полной темноте, было неизвестно, как возвращаться обратно, документы и ключи оставлены им в машине; он, словно видел сон – не иначе, как продолжая спать после «сумасшедшей компании».
За дверью дом молчал.
На окне стоял ободранный фикус, освещённый тусклым светом оранжевой комнаты, на фоне стареньких, избитых временем занавесок. Больше сказать было нечего, – внешне обычный деревенский домик, пока покрытый вечерним сумраком, тишиной и прохладой.
