***
Утро вышло паршивым. Павел не сомкнул глаз, а потому четвертая кружка кофе в его руке спешно пустела. Предчувствие дурного давило на черепную коробку.
Несчастная девчонка спала в его гостиной, на его горячо обожаемом диване – дорогом, винтажном, – и мысль, что всё это было огромной ошибкой, становилась навязчивей. Но он не мог позволить ей сбежать, а потому всю ночь внимательно следил.
Спящая, она напоминала заблудшую нимфу или ангела, и белые спутанные волосы, прилипшие к её лицу, сливались с бледностью кожи, больше похожие на вены, по которым текла такая же белая кровь. Безумно странно, нелепо, неправильно. Такая, как она, просто не может быть одержимой.
Он наблюдал за ней из дверного проема кухни уже битый час и, когда терпение почти иссякло, она распахнула глаза. Безмятежное выражение сменилось испугом загнанного зверя, и она, вскочив с дивана, тут же рванула в прихожую.
– Стоять, – холодное лезвие коснулось горла, и девушка застыла на месте, едва успев вздохнуть, – назови мне хоть одну причину, которая убедит меня не убивать тебя прямо сейчас, – прошипел Волков ей на ухо.
– Павел Сергеевич? – пискнула она, – что происходит?
– Это ты мне скажи, – он поднес нож к её лицу, – узнаёшь?
– Это мой нож! Откуда он у вас? – она попыталась выхватить оружие, но мужчина лишь одернул руку и толкнул её в кресло.
– Ты убила им моего свидетеля.
– Что? Убила?
Павел еще раз оглядел её. Глаза, полные невысказанной обиды и боли. Она понимала, в чем дело, но бороться с этим не могла. И, кажется, ничего не помнила.
Тяжело вздохнув, он пригладил выбившуюся прядь и уселся напротив:
– Ладно. Как тебя зовут хоть, дурная?
– Дарья.
– Что ж, Дарья, – он нарочито выделил её имя, – расскажи, как ты докатилась до жизни такой?
Девушка забралась на кресло с ногами и обняла колени, от чего Волков невольно поморщился – такие манеры ему не нравились:
– Не знаю. Идиотская книжка, странные слова. Потом темнота, – она принялась кусать ноготь большого пальца, и ему до одури захотелось ударить её по руке, – очнулась утром на окраине какой-то деревни. С тех пор слышу голос.
– А от меня ты что хочешь?
– Он привел меня к вам. Я надеялась, вы поможете.
– Странный способ. Чтобы я помог, решила подгадить в моих делах?
– Это не я! Точнее… – мотнув головой, она заныла, – он мной управляет. А я ничего не помню.
Павел хотел задать еще много вопросов, но внутренний голос перебил на полуслове. Нехороший знак.
Он тут же встал и убрал нож в ящик стола:
– У нас гости. Подыгрывай, что бы я не сказал.
– Какие гости? – девушка прислушалась – никакого стука не было.
Цокнув языком, он глянул на часы и поплелся в прихожую:
– Восемь секунд.
– Вы, что, экстрасенс?
– Бабка-ведунья.
Еще секунда, и стук в дверь, наконец, раздался. Бергман не задержался на пороге, своевольно проскользнув в квартиру, – так он делал уже не впервые. Может, профессиональная деформация или просто бестактность.
– Бергман, какими судьбами?
– О, что за чудо! – мужчина довольно хлопнул в ладоши, и Волков выглянул из-за его широкой спины. Девушка застыла в коридоре с самой невинной улыбкой, – разве ты не говорил, что не знаешь этого ангелочка?
– Так и было, – поймав её взгляд, он неодобрительно качнул головой, – караулит меня, просит о психологической помощи. Я могу подать заявление о преследовании?
– Кстати, – гость снова повернулся к нему, – я тоже за помощью.
