Когда же и внизу огонь пошёл, сколько было там баб и девок, все в подвал ссыпались, а потом оттуда и на двор повылезали, где воины их меж собой сразу и разобрали>39. Мужчины же, кто ещё в силах был, по невозможности от огня внутри оставаться, из окон выпрыгивали, но ничего уж кроме копий тлинкитских снаружи не находили.
Русские потом говорили, что яростней всех предводительствовал и буйствовал у тлинкитов Катлиан в боевой Шапке Ворона>40 с кинжалом и русским кузнечным молотом в руках, отвагу и силу проявляя изрядные даже с раной от пули в бедре. Но тлинкиты рассказывали, что прежде него отличились у них киксадский тоён Стунуку, который мстил за арест и неподобающее обращение со своим родичем, и их же воин Дукваан.
У всех не сгоревших в казарме мужчин тлинкиты взяли головы>41, только одной пренебрегши по причине, кою мне узнать не удалось.
На второй день на месте былой русской крепости и жила оставались лишь помалу дотлевавшие обгорелые развалины. Партовщики же, Кусковым посланные воззвать обитателей крепости к стороже, в день падения её встретили в проливе недальнем кого-то из ситкинцев, ненависти к ним не имевшего. Тот прямо им ничего не сказал, но крепко советовал до темна туда не приближаться. К совету тому они прислушались и в пути своём задержались, а на следующем рассвете увидали издалека то пожарище уж малодымное. Предводитель их>42 один в байдарке подплыл скрытно поближе, дабы что можно ещё разведать и поискать по берегам уцелевших. На месте крепости увидал он тлинкитов множество великое, празднующих победу с гвалтом и стрельбою ружейной и пушечной. С одной из лодок, его завидев, кричали, что русские целы и показать оных зазывали, да только он не поверил. И всё ж одного чудом выжившего толмача конягского они подобрали, который и поведал им подробности многие.
Что до других, то артель небольшая била зверя морского на мясо и шкуры на дальнем от крепости Сивучьем Камне. Было там двое охотников из креолов>43, четверо русских со старшим их>44, двое не то трое бостонцев да несколько алеутских партовщиков и конягских каюров>45 с толмачом их. До того дней за несколько прибыл к ним доброжелатель из ситкинцев, в крепость плыть побоявшийся, и о готовящемся скором нападении поведал. Те же, по небрежению своему обычному, только посмеялись, а в крепость поспешить с известием и не подумали.
Мяса же поболее заготовив и в байдару загрузив, через неделю только по хорошей погоде, наконец, отправились они в крепость. Уж дым завидев, неладное заподозрили, а возле самого мыса Гаванского подобрали с берега укрывшегося в лесу коняжского партовщика. Тлинкиты же, то увидав, на яку своих к ним кинулись. Оные же груз весь из байдары повыкинули и, парус подняв, по ветру для них доброму назад бросились. Берега едва достигнув, старший русский с пятью алеутами изо всех сил по стене каменной полезли, а наверх выбравшись по лесу разбежались. Остальные же лезть не рискнули и отбиваться на берегу стали.
Один креол, который и бил сивучей, славился стрельбою отменной и в тот раз тоже не оплошал, чем вызвал в тлинкитах злобу лютую. Оный с ещё одним русским вдвоём, хоть и израненные изрядно, а в живых остались и пленены были, о чём, думаю, и пожалели немало.
По обычаю заведённому пытали обоих старательно. Не вдруг, но повременно отрезывали оным уши, носы и другие части мелкие, в их же рты всё и забивая. Креол однако промучился недолго и богу душу отдал, а товарищ его русский более суток страдал, пока избавление смертное получил. Те же, кто по скале взобрался да в лесу затерялся, хоть и поскитались изрядно, но жизни свои сохранили.
