– А Дина? Что это значит?
– Цветок. На древнем языке. У них принято брать имена не только на современном языке, но и на древнем, даже больше на древнем.
– А почему у некоторых одно имя?
– А они не берут второго. Это дело добровольное. И потом, выбор второго имени можно отложить. Хоть до глубокой старости. К тому же его можно менять. Или даже совсем отбросить.
– Интересно. И, кстати, не лишено смысла. Значит, Рок. Хм…
Дан заходил по комнате. Ника с улыбкой наблюдала за ним.
– Задумался?
– Угу.
Дан подошел к окну, выглянул. Улица была, как всегда, пуста. Где же все-таки в этом городе обретаются люди? На рабочих местах? Но возвращаются же они домой, черт возьми! Когда? Какими дорогами? До чего мрачно! Булыжная мостовая, почти черная от грязи и мазута, серые слепые окна – бесконечные ставни, ни одной приотворенной створки…
– На этой улице многие здания необитаемы, – заметила Ника. – Хозяйская девочка рассказывала, что большинство жителей переселили в один из Домов…
– Вот видишь…
– А часть забрали, тут жили рабочие Черного завода, насколько я поняла, это металлургическое производство. Там у них что-то произошло, какая-то крупная авария, погибли люди, и большинство рабочих отказалось выходить на работу, пока не заменят агрегат, из-за которого все случилось, то ли он был неисправен, то ли устарел… Ну ты понимаешь, девочка не очень в этих делах разбирается, потому все так приблизительно.
– И что?
– Что? Их всех взяли. И осудили как предателей. «Как можно думать о себе, когда речь идет о будущем Бакнии»… Дан! Будь добр, объясни, почему ты считаешь… собственно, что ты считаешь? Кому принадлежит власть в этой стране?
Дан кивнул на принесенную по его просьбе хозяйской девочкой газету, тонкую, непривычного формата, черно-белую с редкими фотографиями, но все-таки напоминавшую те, которые он читал дома.
– Если верить этой газетенке, то народу.
– Дан, не будь ребенком. Ты отлично понимаешь, что я имею в виду. Кому – на самом деле – принадлежит – власть – в этой стране?
– Изию, насколько я могу судить.
– А кто такой Изий? Кого он представляет?
– Возможно, третье сословие, – предположил Дан. – У нас, кажется, под народом подразумевали именно его.
– Ерунда! На народ ссылались практически все тирании нового времени.
– Не все. Были еще какие-то классы. Уж это-то я помню.
– Да? Точно, – осведомилась Ника насмешливо.
Дан смутился.
– Я – астрофизик, – буркнул он сердито. – И вовсе не обязан… И вообще перестань меня отвлекать.
– Я тебя отвлекаю? – удивилась Ника. – Это ты каждые десять минут зачитываешь мне по абзацу. – Она забралась с ногами на тахту и уткнулась в словарь. – Читай. Ты не один, другим тоже хочется.
– Сначала скажи мне, что такое айт.
– Где-то я слышала это слово… Нет, не помню. – Ника зашелестела страницами. Дан терпеливо ждал. – Это от древнебакнианского «башня», – сообщила она наконец. – «Айт – древнее культовое сооружение в виде узкой высокой башни, в полом пространстве внутри которой располагался»… как бы это перевести?.. ну в общем, какой-то музыкальный инструмент.
– Орган, – предположил Дан.
– Подножье айта окружалось пустым пространством радиусом несколько… погоди, тут какая-то мера длины.
– Чтобы святыня находилась на расстоянии от светских зданий?
– Не только. Насколько я поняла, туда приходили обратиться к Создателю Всего Сущего, поблагодарить или просить его о чем-то.
