Что вещи подорожали,
Что все мы живём в аду,
Как истинный горожанин,
Читаю я на ходу.
Я экскурс по белу свету —
Где мирно, где горячо —
Свершаю, глядя в газету
Соседа через плечо.
Спешу, а зачем – не знаю,
Как будто попутал бес,
Тараня толпу, к трамваю;
И, тряский на стыках рельс,
По-черепашьи,
к дому,
Без продыха, клят и мят,
Вдоль дымной
Второй Продольной
Ползёшь ты, железный брат.
О город, сама издёвка,
Неверный мой шаг в судьбе!
Я в проигрыше, издёрган,
Огромному – кто тебе?
Бегу я, прижатый к бровке, —
Неужто так до конца? —
В отчаянности мышеловки,
В безвыходности кольца.
Тупик. Лабиринт пещеры.
Ты где, спасения нить?..
В рассветном бору Мещеры
Захочется вдруг побыть.
Средь сосен, ещё не старых, —
Их кольца считать не след! —
Хочу, от жизни усталый,
Не то чтоб забыться, нет.
Им, в буре железостойким,
Высоким, не знавшим пут,
Нет дела до перестройки,
До мелких страстей и смут.
Как ружья, они по центру
В небесную бьют мишень.
К чему им переоценки,
Людская ловля мышей?..
Работа моя, забота…
Погладив сосны кору,
Что глупо исправить что-то,
В рассветном пойму бору.
Любовь моя и тревога…
То плачу, то вновь смеюсь.
Среди городского смога
Я рыбой о лёд забьюсь.
Не сладок мой путь, а горек.
Ты, бор, меня не кори.
Несносный железный город
В моей растворён крови.
