И вот тогда Андрей его ударил. Не сразу, без слов – просто резко, жёстко, по-мужски. Потому что, как он потом сказал:
– Никто не имеет права так говорить о лучшей подруге моей жены.
В тот момент я почувствовала, что всё-таки не одна. Что меня действительно кто-то защищает – не из-за тела, а из-за уважения. Андрей всегда относился ко мне как к младшей сестре, и если кто-то пытался обидеть меня в колледже – будь то сплетни, подставы или даже преподаватели – он всегда разбирался. Эми же только гордо вздёргивала подбородок: мол, смотрите, какой у меня муж – опора, сила, и сердце, которое умеет любить не только её.
Я тем временем уже приняла прохладный душ – бодрящий, почти как пинок судьбы. Обернувшись в полотенце, взяла телефон, где голос Эми всё ещё весело звенел в динамике:
– Представляешь, он вчера опять подрался со Славкой. Только потому что тот посмотрел на меня не так.
– Вот мужики, – выдохнула я, вытирая зеркало в ванной, – им только бы кулаками махать. Хотя… Слушай, твой Андрей и правда у тебя как из сериала – один такой на весь город.
Внутри меня поднялась лёгкая волна зависти – не злая, а такая, знаешь… как когда смотришь на чью-то крепкую любовь и чувствуешь себя немного пустой. Я невольно представила Эми: яркая, огненно-рыжая, с глазами цвета весенней травы, с курчавыми волосами, будто ветер их сам закручивал. Всегда жизнерадостная, звонкая, как колокольчик. Никто бы и не подумал, что её когда-то бросила мать. Оставила у бабушки и исчезла, как вода сквозь пальцы. Но Эми выстояла. Выжила. Стала тем, кем стала. Настоящая женщина – с характером, с болью, с любовью.
– Ты, может, и права, – сказала я, выбирая из шкафа платье в мягкую клетку и доставая любимую тушь. – Но, может, ты сама его провоцируешь? То платье выше колена, то макияж в стиле «бей в глаза».
– Я?! – подруга завизжала, как кот, которому наступили на хвост. – Белка! Ты на чьей стороне вообще?
– На стороне здравого смысла, – усмехнулась я, подкрашивая ресницы. – Ты только посмотри на себя. Платье, в котором дышать нельзя, помада цвета «пылающий закат», и при этом удивляешься, почему Андрей нервничает. Он же тебя обожает! Вот и бесится.
– Я просто выгляжу хорошо! А ты меня обвиняешь!
– Не обвиняю. Просто констатирую факт. Ладно, Эми, мне выходить пора, а то опоздаю. Первый день всё-таки.
– Удачи тебе, Белка. Покажи им, кто тут самая красивая училка на районе!
– Ой, всё…
Раздался короткий сигнал отбоя. Я усмехнулась и, глянув в зеркало, одарила своё отражение лёгкой, почти кокетливой улыбкой. Макияж – лёгкий, но выразительный, чтобы не напугать третьеклассников. Волосы – собраны в аккуратный пучок сверху, а сзади большие, завитые локоны. На ногах – черные туфли на шпильке, которые придавали походке немного уверенности и капельку дерзости. Поверх – короткое весеннее пальто цвета сливочного крема. Я выглядела так, как и чувствовала себя внутри: взрослой, свободной, готовой к новой главе жизни.
Выйдя из квартиры, я вдохнула прохладный утренний воздух. Он был свеж, пах мокрой листвой и чем-то неуловимо новым. Путь до школы занимал всего десять минут, и я решила пройтись через парк. Там играли дети – кто с мячом, кто с самокатом, кто просто бегал от мамы с пакетом яблок. В груди защемило.
Я тоже хотела ребёнка. Хоть одного. Своего. Чтобы утром гладить его волосы, делать бутерброды в школу и целовать в макушку. Чтобы чувствовать, как ты кому-то нужен не просто по долгу, а по любви. Потому что часики… тикали. Может, не громко, но я уже слышала этот звук где-то глубоко в себе.
