Чтение и словесность. Теория литературы в диалогах с младшими школьниками - страница 28

НИКА. Если бы все в табакерке остались живы, он потом мог бы просто свои тетрадки принести и делать все по тетрадке.

М. О. Если бы Миша изучил механику, он бы смог, наверное, просто починить табакерку?

НИКА. Но тогда молоточки опять начали бы по ним стучать!

М. О. Да. Тогда бы начали опять стучать. Никак не избавишься от этого стука.

НИНА. А мне кажется, что от этого стука можно избавиться. Чтобы стучать, например, не больно. Когда мы по колокольчику стучим легко – это же не очень больно?

М. О. А! Тогда Миша может рассматривать это как инженерную задачу!

НИНА. Да. Можно, например, на колокольчики нацепить вату. Тогда им будет не больно.

М. О. А если на колокольчики нацепить вату, и им будет мягко, какая будет музыка? Хорошая или не очень?

НИНА. (саркастически) Хорошая…

М. О. Очень сомнительно.

Дети начинают бурно проверять, как разные предметы стучат по твердому и по мягкому – например, карандашом по столу или по руке.

СЕРЕЖА. И еще… по-моему, никто не говорил… почему Мише во сне… обычно во сне снится то, что ты видел. Что ты знаешь. Что у тебя в голове. А Мише приснилась внутренность табакерки… откуда он это знал? Почему пружинка рассказала ему об этом. Ведь нельзя же действительно во сне узнать что-то – нужно это перед этим знать.

М. О. Да. Помните, мы говорили о мишином опыте. Наверное, что-то было у него… какие-то знания все-таки были, если ему такой сон приснился, так ведь? Был такой великий ученый Дмитрий Менделеев, химик, так вот он увидел во сне свою таблицу элементов… а когда говорят, что будто бы Ньютон открыл закон всемирного тяготения, когда ему яблоко на голову упало, наверное, в этой голове что-то уже должно было быть, чтобы из падения яблока получился закон всемирного тяготения, так?

Но почему я начала с этого… Вот какой вопрос меня донимает – для того, чтобы понять, как устроено что-то, нужно ли туда проникать или можно просто, глядя сверху, все понять.

НИНА. Глядя сверху. Если ты разбираешься в механике. Ему все-таки надо было прочитать эту механику.

ОЛЕГ. По-моему, нельзя. Вот, допустим, перед тобой стоит какой-то механизм. В открытом положении. В закрытом ничего не увидишь, хотя он и больше похож на настоящий. А вот в открытом. И ты как бы обязательно проникаешь туда и смотришь – так: вот это делает то-то, а это делает то-то…

Но ты же взглядом тоже проникаешь. Твой взгляд туда входит, он как бы там находится. Твой ум вместе со взглядом тоже там находится.

М. О. Замечательная мысль! Это, между прочим, нам и Ниночка говорила. Очень важно уметь умом проникать внутрь и в то же самое время оставаться снаружи и видеть сверху. Может так делать человек?

НИНА. Да.

М. О. Потому он и человек. И литература нам это помогает делать. И сказка нам это помогает делать. И чувствовать себя там, среди литературных героев, и любить их, и жалеть, как Миша, но в то же время надо уметь смотреть на все это как бы со стороны. И автор нам дает такую возможность.

ВЕРА. У меня есть «тамагочи» маленький. И я решила его разобрать – что там внутри? Ну и разобрала. Там обычные линзы и две батарейки. Мне сразу стало неинтересно. Я его опять собрала и положила. Вот когда уже узнаешь, что внутри, уже неинтересно.

М. О. Очень любопытная мысль…

ОЛЕГ. Я немного не согласен с Верой… Я сказал, что ты туда умом попадаешь действительно, когда уже начинаешь понимать. А как поймешь, если ты там ничего не видишь? Ведь электричества не видно. А там одни микросхемки. В этой самой игрушке. Если не знаешь, что это такое и не поймешь, то и не проникнешь.